от их плотности, сухости, вкуса, размера и цвета. Коза, тип II А, содержит примесь крови из носа, особо соленая. Степень сухости 4, легко крошится, слабый запах железа. Коза, тип IV Б, высокое содержание слизи, цвет оливковозеленый, более водянистая, чем ее кузина типа IV А, имеющая ванильно-желтый цвет. При соприкосновении с твердым нёбом тает.
Несколько лет подряд он систематически занимался утилизацией вторичных продуктов жизнедеятельности – сопли, ногти, отшелушивающаяся кожа, гной, кровь, волдыри, ушная сера. Подсохшие кровяные корочки составляли едва ли не наибольший деликатес в его меню, само название заключало в себе намек на замысловатый кулинарный изыск.
– Перестань! – обычно говорил Виктор, видя, как сын осторожно приподнимает краешек присохшей корочки.
– Почему?
– Потому что ссадина никогда не заживет, если ее теребить.
Но шрамы и проблемы гемокоагуляции беспокоили его не больше, чем брезгливая реакция сестры на бесстыжие попытки съесть самого себя по частям – она с негодованием отворачивалась. Он был не в силах противостоять страсти к самоуничтожению. Бесконечная возня со ссадинами, ранками и порезами привела в конце концов к непонятной экземе, причину которой врачи определить не могли. Виктор водил его ко всем ведущим кожникам провинции, пока один из них не выбросил полотенце и не выписал Иоакиму направление к детскому психологу.
Аутоканнибализм — поставил тот диагноз его заболеванию. Или, может быть, Иоаким сам выдумал этот термин, может быть, это одно из его филологических открытий, вроде загадочного слова «гиполаз»?
В седьмом классе он всю осень посещал психолога – тот принимал больных в просторном доцентском доме в квартале «Любовь» в Хальмстаде.
– Мальчик стремится наказать самого себя, – объяснял он Виктору через голову Иоакима. – Вы часто уезжаете, и мальчик считает, что это его вина.
– Никакой его вины в этом нет!
– Конечно нет. Но родительское отсутствие часто наводит детей на исключительно деструктивные мысли.
Ребенок потерял мать, вы все время путешествуете. Он воспринимает это так, как будто он для вас плох и вы его отталкиваете!
Может быть, в его словах и была доля правды, подумал Иоаким. Почему бы и нет? В театре теней его детской памяти всегда присутствовало ощущение одиночества и слишком рано появившейся ответственности за Жанетт… Долгие периоды душевной полутьмы, когда Виктор был в отъезде и мальчик чувствовал, что дом лежит на нем.
Иногда приходила нянька. Она оставалась на неделю, следила, чтобы у них была еда и чистое белье, уговаривала Иоакима оставить в покое корочки на ссадинах.
Но как только они немного выросли, им пришлось обходиться своими силами. Виктор часто уезжал по делам, как он это называл. Музеи по всей Европе нуждались в его искусстве реставратора,
