понятливый. – Кудесник еще раз взглянул на Ланьку, вздохнул. – Потолкуем. А вы покуда здесь обождите. Вон ведро у колодца, лошаденку напоите.
Ланька поил Феньку, а сам думал: «Странный кудесник. Ни тебе дыма синего, ни огня зеленого – как у фокусников на осенней ярмарке. Может, он и не кудесник вовсе. Слыханое ли дело…» Ланька хмыкнул, представив, как старик, согнувшись в три погибели, дергает корову за дойки. Санька теребила задумавшегося Русту за рукав.
– Я же говорила, говорила!
– Что говорила? – не понял Руста.
– Не ест он маленьких девочек.
2
Кудесник провел отца в горницу, сам отошел в угол – процедить молоко.
– Как звать тебя, человече?
– Михей. А тебя? Кудесником звать не с руки. – Отец был смущен и насторожен. Что-то не так было, что-то темнил кудесник, не смотрел в глаза.
– Джибута.
– Что? – не понял Михей.
– Джибута. Ты спросил, как мое имя.
– Вот оно как. Джибута, – Михей произнес незнакомое имя, прислушался к звуку. – Не из наших, значит, будешь?
– Верно. Не из ваших. Только не обо мне речь. – Он быстро, исподлобья глянул на Михея, как черными молниями стрельнул.
– А если нет у твоих детей Дара? Что тогда? – Кудесник достал с полки глиняную кружку, нацедил молока. Михей не нашелся, что ответить, насупился, глядя на руки кудесника. Хорошие руки, работящие.
– Хочешь о своем Даре узнать? – Кудесник Джибута смотрел ему в глаза. Михей не выдержал, засопел, отвел взгляд.
– Нет. Чего теперь уже… что было, прошло.
– Верно говоришь. – Кудесник покачал головой, будто сомневаясь в чем-то. Помолчал. Молчал и отец.
– Хорошо, Михей. Испытаю твоих. Но зря не надейся. Давай, зови в дом. Младшей, вот, молока дай, пока парное.
Михей кивнул, взял кружку. В дверях обернулся.
– Сколько ж возьмешь, Джибута?
– За эту работу – ничего не возьму. За нее не беру. – Кудесник недобро усмехнулся.
– Как скажешь.
Дети по одному зашли в дом. Первым – Руста. Плечи расправил, руки напряжены. Ничего, дескать, не боюсь. Чего мне бояться. Попытался смотреть в глаза кудеснику – куда там. Ночь в глазах кудесника. Беспросветная, безлунная. За ним шмыгнул Ланька, быстро ощупал горницу голубыми глазами, вздохнул. И тут ничего волшебного… Последней, мелкими шажками, Санька. В одной руке – кружка, на другой – Пусёк висит, под передние лапы схваченный, к животу прижатый. Под носом у Саньки – молочные усы.
– Дедуска кудесник, можно я котику молочка в блюдечко отолью? – с порога спросила Санька, кокетничая.
Кудесник улыбнулся, как лучик по речному льду блеснул. Достал с полки блюдце, поставил в уголок.
– Как зовут твоего кота, барышня?
– Я не «барысня». Я – Санька. А он – Пусёк. – Санька присела на корточки, подтолкнула взъерошенного кота к блюдцу. Пусёк потерял интерес
