что позволил себе распорядится общественными продуктами без моего приказа. За годы нашей жизни, мы настолько привыкли друг к другу, что очень многое делали по уставу, не ожидая чужого распоряжения. Мы занимались лагерем, кто-то приготовлением пищи, а Герда охраной, она нашла скалу, с которой скрытно можно было наблюдать за доверенной нам территорией. Ее никто не посылал, но из года в год она была нашим неизменным стражем. Они менялись со Стервой, по только им понятным графикам. Иногда привлекали Нумизмата или Немого. К Нумизмату они по-прежнему относились настороженно, только признали в нем равного с ними война. Нумизмат делил с Мальвиной медицинскую поддержку обоймы, часто споря, но дополняя друг друга. Мне казалось, что десятый даже мог проводить не сложные операции в полевых условиях. В его рюкзаке я видела набор хирургических инструментов, у него были свои специальные жгуты, целая стопка гигиенических (в наших местах очень дефицитных) перчаток, Мальвина говорила, что половину инструмента он сделал сам. Когда еще мир не слышал о Илизарове, у Нумизмата, что-то подобное его изобретениям было. Если не в рюкзаке, то в лаборатории точно.
Немой был на все руки специалист, только гад менталом доставал, научил на мою голову его Чавось долбанный. Ему поболтать не терпится, а у меня потом черепушка раскалывается. Просила я его, найди себе другой объект для Чавосиных экспериментов. А он только смеется. Не могу, говорит, только ты на моей волне сидишь. Кое у кого мысли почитать получается, а разговаривать так– только с тобой. Спасибо, что только при экстренных случаях стал контактировать, а по началу мысли подсматривал, тренировался, гад, а я, чувствовала, но ничего сделать не могла, только после того, как я на него с кулаками набросилась, прекратил. Потом признался, что испугался за меня, он непроизвольно мог спалить меня менталом. Чавось потом объяснил, каким оружием наградил бог его ученика, и как им пользоваться. Немой позже рассказывал, что они даже на тренировки в горячие точки летали с Чавосем, и медали у него с Афганистана и Прибалтики есть, но он не афиширует их. Страшное это оружие, Втора, когда люди овощами становятся, и возвратить их к нормальному состоянию нет возможности. Цыган-это прирожденный разведчик, это наш логист, принеси-подай, достань, укради, вые…, но сделай. В любом случае –это третья рука, спина и многое, многое другое. Бездельник,-и никто не придумал объёмную характеристику для Цыгана, как Михайлович. Увидев куст сочной и спелой малины, ежевики или еще какой невидали, Цыган забывал про все, про важное задание, про умирающего с похмелья воспитателя и про многое другое, когда он был так необходим. Из нас всех, для Цыгана, вся жизнь была элементом непрерывно продолжающей игры. Муж упал с кровати. Я хохотала, как сумасшедшая. Что ему приснилось? Он говорит, что учился летать, пока не вывалился из гнезда, и первое желание было проверить, а хвост на месте или того…Что того? -переспросила я. Хвост у тебя, с другой стороны. Я опять залилась смехом. Правильно
