в свете ламп словно кожа, смазанная детским маслом. Маркировка – черные линии, отмечающие середину поля и зоны штрафных бросков – знакома мне, как свои пять пальцев. Я сижу на краю кровати и наклоняюсь вперед, прищуриваясь, чтобы получше разглядеть прежнюю себя. Удивительно, как игра обостряла тогда все мои чувства. Я похожа на пикирующего орла, готового растерзать ничего не подозревающую жертву. Именно так я и собиралась поступить с игроками команды из школы «Аврора», которые приехали на нашу домашнюю площадку. Я собиралась оторвать кусок сочной плоти с их нежных щенячьих косточек.
Чирлидерши по сторонам поля орут свои дурацкие кричалки. Даже сейчас, когда я смотрю матч раз, на верное, в пятисотый, слова все еще кажутся мне нелепыми.
Орлы, орлы, сильны и смелы. Достойны вы всякой хвалы!
Камера отворачивается от поля и показывает крупный план подпрыгивающих бедер под фиолетовой каймой плиссированной юбочки. Весь экран заполняется этим изображением напряженных мускулов.
– Брэнд, – причитает откуда-то из-за кадра Гейб. – Игра. Снимай игру.
Изображение размывается: Брэндон снова переводит камеру, на сей раз на прекрасное лицо Гейба.
– Ну же, – стонет тот. – Будь так добр.
Он трясет головой, и на глаза ему падает несколько золотистых локонов. Глаза у Гейба такие зеленые, что поначалу вам бы показалось, что это просто пятна краски на лице. Или линзы. Они того самого оттенка, про который думаешь «конечно, так я и поверила», только разница в том, что это и есть его натуральный цвет. Точь-в-точь как холмы Ирландии: они кажутся отфотошопленными для туристического проспекта, но существуют в реальности. Гейб поджимает пухлые губы:
– Мог бы хоть немного погордиться сестрой, знаешь ли.
Изображение дергается: Брэндон вновь направляет камеру на чирлидерш. Три из них смотрят не в объектив, а чуточку в сторону. На моего Гейба. Три чирлидерши слегка помахивают ему кончиками пальцев. Хихикают и выпячивают грудь, демонстрируя роскошные фигуры. Так модели в шоу «Угадай цену» показывают на лоты.
– Я вообще тебя не понимаю, – говорит Брэндон. – Ты мог бы выбрать любую из них…
Гейб фыркает (камера показывает мочку его левого уха, а потом резким движением отходит назад).
– Твоя сестра интересней, – говорит он. – Мне пришлось ее уговаривать.
Его слова подхватывают меня, точно мяч, и швыряют обратно в первый год учебы. Тогда король белых танцев то и дело появлялся у моего шкафчика, подмигивал мне в коридорах. Отправлял эсэмэски, когда я уезжала с командой играть в другие школы. Я до сих пор отчетливо слышу, как девчонки дразнили меня, будто у Гейба вши, пихали меня локтями. Иногда ревность проявляется именно так. Ты ведь не будешь это есть? – спрашивают люди, сморщив нос и показывая на шоколадную печеньку в твоей руке. Как только согласишься, мол, конечно, не буду, так они выхватят ее из твоих рук и запихнут целиком в рот, и щеки у них надуются, как у Диззи Гиллеспи.
