сваренном кофе были растворены несколько плиток шоколада. Горчинка мягким бархатом ложилась на самый корень языка, и ее хотелось пробовать еще и еще. Стелющийся запах жареного миндаля. Даже нежнее.
– Ну? – Дан с набитым ртом ожидал, какое впечатление произведет ктар.
– Хотел бы я знать, как приготавливается это чудо! – удивленно проговорил Сашка, рассматривая опустевшую чашку.
– Я покажу! – улыбнулся Дан. – Тетушка Анда доверяла мне это. Вот только…
Мальчишка вновь погрустнел.
– Как вы определяете время? – спросил Сашка, чтобы отвлечь его.
– Зачем его определять? – не понял Дан.
– Смотри, – показал Сашка, – народ разошелся. А совсем недавно здесь было полно ремесленников, подмастерьев и торговцев. Как они определяют, когда начинать работу, когда заканчивать, когда приходит время еды?
– Просто. – Дан щелкнул пальцами. – Работа начинается с утра и заканчивается, когда она выполнена. А если Алатель стоит точно на юге, значит, пришло время обеда.
– А если пасмурный день и небо закрыто тучами? – прищурился Сашка.
– Элбан всегда знает, где Алатель, даже если его не видно, – недоуменно нахмурился мальчишка. – Скоро будет день весеннего равноденствия, тогда Алатель поднимется в мгновение весеннего утра, которое называется криком птицы. Степные фазаны поют именно в это время. Через три доли дня наступает полдень, еще через три доли Алатель прячется за край Эл-Айрана. Говорят, что на площади перед городским магистратом в мостовой заложены цветные камни. И в каждую долю времени тень от верхушки ратуши указывает на определенный камень.
– А почему здесь такие странные тарелки? – показал Сашка на блюда. – Такое впечатление, что их специально смяли с одного края.
– Их делают на гончарном круге, как и всю посуду, – оживился Дан. – Я часто ходил к нашему гончару и тоже спрашивал его, зачем он сминает край тарелки, после того как срезает струной ее с круга. Гончар сказал, что очень давно, когда Большая зима на долгие годы сковала Эл-Лиа, элбаны откочевали на юг. Они пришли к морю и поселились среди камней и песка. Им приходилось добывать рыбу и раковины. Элбаны даже ели из раковин. Как раз такой формы. Поэтому, вернувшись в свои земли, многие народы продолжали делать из глины тарелки, похожие на раковины. Но ведь так удобнее? – Дан вопросительно посмотрел на Сашку. – Через смятый край очень приятно выпить соус, когда блюдо уже съедено!
– Трапеза продолжается? – спросил, заходя в опустевший трактир, Лукус.
– Что новенького?! – довольно закричал Бал. – Старый Кэнсон опять полдня жаловался на трудные времена, а потом постарался заплатить половину от того, на что договаривались?
– Все торговцы одинаковы, – обернулся к трактирщику Лукус, – но травников мало. Особенно в такое время. Не скоро Кэнсон дождется следующих поставок. Так что в итоге он рассчитался полностью.
– Другой
