забор из фанерных щитов, какие-то клети – там был, наверно, крестьянский двор.
– А комната большая, – оглядываясь, сказал Олег, – Больше, чем наша.
– Давайте поменяемся, – немедленно предложила Вера, – Зачем мне этот траходром? – она посмотрела на кровать.
Олег кашлянул – в его прохладном мире обычно говорили обиняками, без веселых грубостей.
– Нет, мы не будем меняться, – сказала Рита, – Хочешь, я дам тебе платок?
– Зачем? – спросила Вера, – От солнца?
– Будешь махать из окна, и тогда вечером к тебе в окно заберется горячий французский крестьянин.
– И поцелует горячим французским поцелуем, – сказала Вера.
– Ну, я пошел, займусь грилем, – сказал, отступая, Олег.
Они были две халды, а он – приличный человек.
– Давай, иди, – сказала Рита, – а мы пока тут друг друга пощекочем, – а сама все глядела на деревья, на поле, на даль такую дальнюю, как не бывает в городах.
Они остались вдвоем.
– И вот я здесь, – плюхнувшись на кровать, сказала Вера, – Какого хера?
– Такого, – повернувшись к ней, сказала Рита.
«Я тебе очень рада», – хотела сказать она, но промолчала, потому что слова были б излишни, все следовало по умолчанию: они были подругами такими давними, что приходились другу другу даже больше, чем родственниками. Так, по крайней мере, чувствовала Рита.
И шорты сошлись, и топ подошел – Вера и впрямь сильно похудела.
– Совсем девочка, – сказала Рита.
Вера погладила себя по животу, по бедрам.
– Да, надо бы набрать пару кило. Висит все.
– Ешь побольше.
– У меня нет аппетита.
– Давно?
– Как началось, так и пропал. Я не хочу сейчас об этом говорить, – сказала Вера, а Рита не стала настаивать.
Со двора потянуло дымом.
– Здесь приходится жить по местному времени, – проходя по темному коридору второго этажа, сказала Рита, – Осторожно, у комода острые углы, я уже два раза билась, – и ступила на терракотовые плиты лестницы, ведущей вниз, – Рано утром петухи будят, а вечером темно и мошкара, не улице не посидишь.
– Тут и петухи есть? – сказала Вера.
– Есть. К нам по утрам приходит полосатый кот.
– Это плохо.
– Что?
– Что петухи, – сказала Вера, – Мне выспаться надо. Мне надо обязательно выспаться.
– Ничего. Как проснешься, так и заснешь. Тут воздух, хорошая еда, тепло, даже жарко. Конец августа, а тут тридцать градусов.
– А у нас сейчас все тридцать пять, – сказала Вера. Они вышли на террасу и встали под раскидистой акацией, дающей светлую нервную тень.
– Зато у вас там петухов нет, – сказала Рита, – И лягушек. Представляешь, тут есть и лягушки.
– Фу, –
