посмотри, у тебя тут большие возможности, можешь пойти учиться, я начальником тоже не сразу стал, или ты хочешь сразу и всё? А работу другую ты уже нашел?
Начальник на этом месте, по моим сведениям, проработал (отдел технической поддержки компьютеров и всяких новомодных гаджетов для офисов) порядком 30—35 лет. И вроде, всё время был начальником. Как терпения то хватило? А если он не сразу им стал, то, сколько до этого он проработал ещё? И сколько же ему лет? Забавно, мы праздновали его день рождения совсем недавно, а я не знаю, сколько ему лет и даже не спрашивал. А в принципе, мне было абсолютно всё равно.
– Нет. – многозначительно ответил я.
– Ты подумай. Хорошо подумай.
Тут в моем голосе зазвучали нотки стали, так поют топоры, когда колют дрова:
– Я хорошо подумал и решил, что увольняюсь. Две недели, как положено, я отработаю, а потом ухожу, подписывайте, или документы получите по почте, с уведомлением, что бы потом не говорили, что заявления не видели. – я даже не узнал свой голос. И откуда только смелость взялась?
– ?… – начальник подписал.
Выдержка из архива.
Руслан Белый, после окончания общих учреждений воспитательного характера, был устроен техником по обслуживанию персональных компьютеров. Уволился по собственному желанию, повод – устройство на другую работу. Истинные мотивы неизвестны, на работе не проявил никаких качеств, исполнителен, дисциплинирован, не конфликтен. Единственный инцидент произошел с уборщицей, которая сама нелестно отозвалась о Руслане. На что тот среагировал весьма не дружелюбно, чего ранее не замечалось. Психологи установили, что конфликт и уход с работы связаны со смертью отца Руслана.
С момента увольнения прошло пару месяцев, я слонялся по улицам, пил пиво, смотрел на людей, и мне было противно, я не хотел находиться среди них. Но, тем не менее, всё, что мне так было противно, я делал сам, и оправдывал себя тем, что я всегда могу остановиться. Но никак не останавливался.
Я вышел из дома, и пошел в направлении автобусной остановки. Была ранняя весна. Город серел. Горы подтаявшего снега сменялись грязной жижей. Я шёл, похлюпывая ботинками армейского типа, благо они не промокали. Шёл и размышлял: «Я человек! И это не звучит гордо. Я не хочу им быть, но меня заставили, и по какой причине?! Но ведь человек должен быть великим и мудрым существом. Почему же мы ведём себя не разумно? Почему наши поступки всегда идут в разрез с нашими убеждениями и мыслями? А наши мысли!? Они просто ужас! О чём они? О еде, шмотках, машинах, сексе? И это всё на что способен человек?» Я, я, я… Я чуть не заплакал… В это время подошёл автобус, и, поддавшись велению толпы, меня занесли в тёплый салон старенького МААЗа (Автобусный Автозавод Морóка), которых на маршрутах встречалось уже довольно редко. Ловко работая локтями, бабульки пробирались к сиденьям, и изнеможенно встав над кем-нибудь, делали страдальческое лицо.
Многие старушки, толкнув кого-то, начинали сами возмущаться. При этом жертва реагировала
