что за твой вариант она должна заплатить.
–А сколько?—покраснела девушка.
Мужчина подумал и назвал ей цифру, которая Шурочке показалась заоблачной.
–Не волнуйся, это средняя цена. Другие за эту же работу взяли бы больше.
–А что, есть такие, которые…
–Эх ты, наивное дитя!—улыбнулся Рем.—Знаешь, сколько богатых бездельников, а то и просто бездарей учится в московских вузах? У них нет мозгов, усидчивости, старания, но есть родительские деньги, и они готовы заплатить любому, кто избавит их от тяжкого умственного труда. Так почему бы талантливым, умным, но малообеспеченным студентам не взять на себя этот труд?! Двойная польза: ты получаешь деньги и вместе с тем активизируешь свои знания, способности, что, согласись, немаловажно.
Рем взял один из листков, написанных рукой Лили, прочитал первый попавшийся абзац.
–Вот это стоит пятачок, а вот это,—он зачитал абзац, написанный Шурочкой,—оценивается совершенно по другому тарифу. Усекла?
Девушка смущенно улыбнулась.
–Усекла.
–Тогда я пошел?
–Спокойной ночи.
–Ты не вставай,—от порога крикнул Рем,—я своим ключом закрою.
Хлопнула дверь, Шурочка осталась одна. Может, другая бы на её месте боялась оставаться в огромном полупустом помещении одна, но она не испытывала ни малейшего страха. Напротив, часто ночами она простаивала у огромного окна и с десятиэтажной высоты смотрела на Москву, на небо, часто затянутое черными облаками, реже—украшенное звездным бисером и одинокой луной, любила представлять жизнь людей, отгораживающихся от мира разноцветными занавесками.
В детстве она очень любила прятаться за оконной занавеской, воображая себя в кукольном домике. Вспомнив о детстве, сразу вспомнила маму. Последний раз они виделись зимой на втором курсе, считай, полтора года назад. Перед началом летней сессии в тот год мама написала ей, чтобы она не приезжала, так как неизвестно откуда свалился ей на голову сын Юрик, уголовник с многолетним стажем. Как мать она не смогла прогнать сына, и теперь он живет с нею, периодически пропадая на какое-то время, а потом возвращаясь.
«Он не работает, писала мама, болен туберкулезом. Редко когда поможет по дому. Обычно сидит на крыльце курит беспрестанно и бормочет что-то себе под нос. Слышала, что ходит он к Наташе Роговой. Ты, наверное, помнишь её, она училась с тобой до девятого класса, а потом пошла работать на прядильную фабрику. Наташа живет с замужней сестрой, у которой трое детей. Теснота, крики, безденежье. Девочка готова хоть за черта выйти, лишь бы из этого ада выбраться. Хотелось мне её предупредить, что с Юриком она в такой же ад попадет, да не смею. Что уж будет».
Шура не могла представить Юрика в их домике с чистыми половичками, белоснежными, выстроченными занавесками на окнах и у божницы. В её представлении старший брат был угрюмый, со зверским выражением лица детина, пропахший тюремными
