и горячей пищи к путникам шел человек почти на голову выше Нэда.
Человек был одет в серый балахон с капюшоном, который полностью скрывал его голову и лицо. Это был старец. Старец шел не торопясь, помогая себе таким же длинным, как и он сам посохом.
Высокую фигуру в балахоне первым заметил Бен, он внимательно наблюдал за старцем в то время как тот приближался все ближе, и наконец достигнув того самого условного расстояния для приветствия старец промолвил.
– Добрый день вам путники. Не помешает ли вашей трапезе мое присутствие?
Из глубины капюшона голос звучал вдвойне загадочнее, его голос, словно гром, сотрясал воздух.
– Нет, отец, прошу, присаживайтесь и откушайте вместе с нами. – с уважением отозвался Нэд.
Старец с облегчением присел на корягу, которая находилась у костра. И коряга оказалась, как будто бы к месту, как стул приходится к месту за обеденным столом.
Время оставило значительные следы, как на балахоне старца так и на нем самом. С минуту старец сидел, молча и неподвижно, словно вместе с его движением остановилась и его жизнь, но нет, не торопясь он положил свой посох недалеко от себя, а немного погодя его громогласный голос прозвучал вновь.
– Благодарю.
Немного подождав, и словно пытаясь продолжить беседу, он спросил:
– Откуда путь держите добрые путники, что привело вас в эти края?
Вопрос взбесил Бенджамина, почему вдруг он должен отчитываться первому встречному, и не найдя, что сказать уместнее небрежно бросил.
– А ты старик? Откуда же ты идешь и зачем?
Бен вопросительно смотрел на старца. Немного повернувшись, он уловил на себе обвинительный взгляд Нэда, который мысленно ругал коротышку за его грубость и дерзость. Чтобы как то сгладить возникшую неловкую ситуацию Нэд торопливо подбирал слова.
– Мы, отец, ищем в этих краях покупателей, мы отец торговцы. Наш товар, возможно, заинтересует кого-нибудь. Но, увы, не всякий купец позволит себе его купить, а вот князьям и королям он вполне приемлем.
Тут же нервно перебивая Нэда вмешался коротышка Бен, он был взбешен еще пуще тем что цель их путешествия раскрыта и более того его значимость растворена в обществе этих невеж.
– Не мы торговцы, а я! Не забывайся Нэд! Я нанял тебя не для трепа! Ты хотя бы в отличие от этих двоих умеешь обращаться с оружием!
Сказал толстяк и тут же уловил себя на мысли, что он сам уже рассказывает слишком много подробностей.
Бен замолчал, гнев на его лице сменился на недовольство, молчать не было больше смысла, тем более что старец мог подсказать, кто здесь может стать его покупателем. Словно делая услугу старцу, Бен важно обратился к нему, пытаясь обозначить свое важное положение.
– Я, старик, – Бен говорил не торопясь, и намерено делал паузы, всем своим видом пытаясь показать величавость своей персоны, – продаю необычный
