в клинику – о тех подробностях, которые сам Луис, как ему представлялось, не забудет до конца своих дней. Но для всех остальных смерть Паскоу уже стерлась из памяти.
Луис еще помнил свой сон и связанный с ним случай сомнамбулизма, но теперь все это казалось далеким и смутным, словно произошло с кем-то другим, с каким-нибудь дальним знакомым или героем старой телепередачи. Точно так же ему вспоминался его единственный в жизни визит к проститутке в Чикаго шесть лет назад: совершенно незначимый, эпизодический случай, кратковременное отклонение от маршрута, отдающееся мнимым эхом, словно звуки в эхо-камере.
Он совершенно не думал о том, что сказал или не сказал умирающий Паскоу.
В ночь Хэллоуина изрядно похолодало. Луис и Элли начали с Крэндаллов. Хохоча во все горло, Элли проехалась на метле по кухне Нормы и получила положенную похвалу.
– Самая милая ведьма из всех, что мне доводилось видеть… да, Джад?
Джад согласился с женой и закурил.
– Луис, а где Гейдж? Думал, вы и его нарядите.
Они собирались взять Гейджа с собой – Рэйчел особенно не терпелось его нарядить, потому что они с Мисси Дандридж смастерили ему что-то вроде костюма жука с усиками из перекрученных металлических вешалок, обернутых гофрированной бумагой, – но Гейдж простудился и кашлял. Луис прослушал его легкие (в них были хрипы), взглянул на термометр за окном (всего сорок градусов по Фаренгейту[1] в шесть часов вечера) и объявил, что Гейдж остается дома. Рэйчел немного расстроилась, но спорить не стала.
Элли обещала принести Гейджу конфет, однако ее преувеличенное сочувствие наводило на мысли, что она даже рада, что Гейдж никуда не пойдет и не будет ее задерживать… и не помешает ей оставаться в центре внимания.
– Бедный Гейдж, – сокрушалась она тоном, какой обычно приберегают для смертельно больных. Гейдж, не знавший о том, что ему предстоит пропустить, сидел на диване и смотрел мультики по телевизору. Рядом с ним дремал Черч.
– Элли-ведьма, – ответил Гейдж без особого интереса и снова уставился в телевизор.
– Бедный Гейдж, – повторила она еще раз с тяжелым вздохом.
Луис подумал о крокодиловых слезах и улыбнулся. Элли схватила его за руку и потянула к двери:
– Папа, пойдем. Ну пойдем же, пойдем.
– Гейдж что-то раскашлялся, – сказал Луис Джаду.
– Как жалко, – заметила Норма. – Ну ничего. В следующий раз ему будет еще интереснее. Подставляй свой мешок, Элли… ой!
Она взяла из большой вазы на столе яблоко и «Сникерс», но не удержала их в руке. Луис даже поразился тому, какой слабой и скрюченной была эта рука. Он наклонился и поднял яблоко с пола. Джад подобрал «Сникерс» и бросил его в мешок Элли.
– Возьми лучше другое яблоко, милая, – предложила Норма. – А то это побилось.
– Ничего
4,4°С. –
