и бесстрашно смотрел смерти в глаза, попутно не давая в обиду слабых и обездоленных.
Спустя годы я понимаю, что такой выдержке как у Мойры может позавидовать любая женщина мира: она не только не развернулась и не ушла от неверного мужа, она продолжала жить с ним и воспитывать нас, вкладывая душу. Отец есть отец, и, по сути, мы должны быть с ним близки, но нет, нас объединяет только половая принадлежность. У детей не должно быть разделения, ребёнок должен любить своих родителей. И Мойра прививала это чувство с детства, но я не мог – мать навсегда останется в моём сердце на первом месте. Этого не изменишь. Да, я люблю отца, но не могу простить того, как он поступал с ней на протяжении всего моего детства. Это что-то вроде раны – она не затягивается. Конечно, я помню, как мы вместе с отцом строили планер, играли в футбол, он учил нас стрелять. Люди запоминают не только хорошее, они запоминают наиболее яркие моменты. И не важно, какая подоплёка была в этот момент!
Прошло некоторое время, и отец осознал, или какой-то другой импульс всё-таки позволил сохранить семью. Мы любили и чтили отца, несмотря на то, какую боль он причинял нашей матери. С Нейтом данный вопрос я никогда не обсуждал, да и зачем?
Ни тени усталости на лице моей матери за все те годы, что я себя помню, только полная отдача и лучезарная улыбка. Она считала это долгом и полностью отдавалась нашему воспитанию. Воистину идеальная мать!
– Нет! – весьма жёстко сказала Мойра, и меня пригвоздило к дивану.
Несмотря на очень добрую и чистую душу, моя мать может быть деспотом. Добросердечность за «счастливые» годы с отцом она всё-таки каким-то чудом сохранила. Уму непостижимо как… В детстве мы боялись больше не отца, а именно мать. Она никогда не била нас, но и спуску не давала. Ей хватало просто посмотреть, и во взгляде читалось всё. Про таких говорят «стальной стержень». Ни одного уничижительного слова в сторону отца за всю жизнь мы от неё не услышали. Это делает ей честь. В порыве гнева можно наговорить всё что угодно, я сам это делал! Но не мама!
– Так вот, сынок, эту девушку привезли вчера поздно вечером. У неё открылось сильное кровотечение. По волею случая в такой поздний час на рабочем месте находился твой отец. – «Интересно, чем же он занимался в такое время? Скорее всего, опять развлекался с практикантками» мысленно размышлял я. – Это просто счастье, что он смог спасти девочку. – Мойра покачала головой, в глазах застыло сожаление, сочувствие.
Конечно, это всё очень интересно, но причём тут собственно я!? Разговор отягощал, словно пудовые кандалы!
– Причём тут я? – я стал немного вскипать, так как время неумолимо двигалось вперёд и слушать про отца хвалебные речи не сил не желания.
– А притом! – Мойра немного повысила голос, и промелькнули нотки жёсткости. Я невольно поёжился. – После того, как ей сделали чистку, девочка бредила! Ты знаешь вообще, что такое чистка? – Глаза Мойра пылали гневом, но я не мог понять чего конкретно она от меня хотела.
Пока действительно не вспомнил
