господин. Счастливого путешествия.
Господин Тозай кивнул, отсалютовал мне булочкой и влился в поток людей, заполнивший улицу. Когда его крупная фигура затерялась в толпе, мне на секунду показалось, что вместе с ним от меня опять ушли мои родители. Два неясных воспоминания уже поблекли, оставив за собой лишь образ похожей на мою улыбки и запах нагревшейся на солнце солоноватой кожи.
Глава 2
Когда я наконец добралась до ворот, что вели на кухню в доме учителя, прозвонил часовой колокол. Ирса, одна из рабынь, стояла у двери и болтала со слугой мельника. Она рассмеялась, уперев руки в бока, чтобы подчеркнуть свои внушительные формы. Молодой парень, стоявший перед ней, поудобнее перехватил большой мешок, висящий у него за плечом, и развернул плечи пошире. Тут Ирса заметила меня и быстро отступила обратно, укрывшись в тени дома. Кокетливые смешки сменились перешептываниями и сплетнями. Слуга мельника обернулся и уставился на меня, скрещивая пальцы в жесте, защищающем от зла. Я отвернулась и принялась нарочито долго возиться с засовом на воротах. Лучше подождать, пока они с Ирсой не уйдут в кладовую. Когда двор опустел, я медленно прошла на кухню.
Лон, садовник, стоял на земле на коленях и чинил низкую бамбуковую изгородь, окружавшую Сад солнца. Я кивнула ему на ходу, и он помахал мне в ответ грязной рукой. Лон держался особняком, однако всегда вежливо приветствовал меня и даже улыбался Чарту-грязнуле. Увы, мало кто из прочих слуг был столь же добр с нами. Наш небольшой дом разделился на тех, кто верил, будто калека способен стать заклинателем, и тех, кто считал меня жалким ничтожеством. Все слуги знали, что денег у учителя осталось в обрез и на нового ученика их уже не хватит. Если завтра я не стану учеником заклинателя и не обеспечу в будущем хозяину дома двадцатипроцентную долю от всех своих доходов, он в скором времени разорится.
Дверь на кухню была открыта, и я перешагнула высокий порог, который не давал злым духам проникнуть в дом. Меня тут же окутал густой жар, источаемый двумя огромными печами. Тут пахло соусом из кислых слив и запеченной в соли рыбой, вечерней трапезой учителя. Куно, повар, отвлекся от нарезания сельдерея и глянул на меня:
– А, это ты? – С этими словами он вернулся к работе. – Хозяин уже приказал приготовить тебе кашу. – Куно кивком указал на небольшой горшочек, висящий над огнем. – Не вини меня за вкус, когда станешь есть. Все согласно инструкциям.
Моя вечерняя пища. В ходе ритуала очищения мне позволено было съесть лишь одну миску пшенной каши, а затем всю ночь провести в обращенных к предкам молитвах, взывая о помощи и наставлении. Несколько месяцев назад я спросила учителя, имеет ли значение то, что я не знаю своих предков. Минуту он внимательно смотрел на меня, а потом отвернулся и сказал: «Да, и большое». Учитель был очень осторожен, он сказал, что мы должны даже в мелочах следовать традициям заклинателей, чтобы не привлечь излишнее внимание совета. Мне оставалось лишь надеяться, что упомянутый старым Хуаном прецедент, когда ученик выполнил второй обратный порядок, действительно
