какого-то ящика, отрицательно покачал головой. Его мутило от густого, отвратительного запаха.
– Почему мое? – произнес он с негодованием. – Вы что, всерьез считаете меня этаким Гансом с дудочкой, по команде которого со всех окрестностей сбегаются зачарованные крысы?
– Тем не менее вас они не трогают, – убежденно сказал Слейтон, жадно затягиваясь наркотической сигарой. – И это не случайно! Бросьте темнить, капитан, я все равно дознаюсь, в чем ваш секрет.
Капитан помолчал.
– Что ж, это верно, – сказал он и встал с ящика. – Секрет существует. Много лет назад, когда я по возрасту вынужден был оставить службу на Венере, мне предложили стать одним из служителей музея космоплавания – одним из сорока служителей.
– Сорока? – удивленно переспросил Слейтон, поперхнувшись.
– Да, поначалу нас было сорок… Ученые, техники, бывшие космонавты – люди опытные и влюбленные в космолеты. НАСА курировало всю работу в целом и, не считаясь с затратами, доставляло списанные корабли сюда, на территорию бывшего военного полигона, со всей Солнечной системы. О том, что космомузей превратится в простую свалку, тогда и предположить никто не мог, иначе для хранения кораблей-ветеранов выбрали бы, скажем, Луну, где, по крайней мере, металл не ржавеет. Но уже через полгода, когда на поле на вечный прикол встала первая сотня кораблей, начались неприятности…
– Неприятности? Какие?
– Самые разнообразные… Двое техников погибли при работах по консервации двигателя одного из лунных модулей – оказалось, что в фюзеляжных баках сохранились остатки топлива. Через месяц неожиданно сработала автоматика первого из марсианских лайнеров, и трое ученых-кибернетиков задохнулись в кессоне, из которого молниеносно был выкачан воздух. Ну, и так далее… Техника, видите ли, оказалась слишком сложной, чтобы так просто превратиться в груду безопасного металлолома.
Слейтон удивленно присвистнул.
– Вот это штука! В газетах, выходит, об этом помалкивают…
– Еще бы… Скандал был бы грандиозным! Дошло до того, что предложили уничтожить всю привезенную технику, а остальные космолеты хранить на Луне или пускать в переплавку. Но ученые воспротивились – им, видите ли, стало интересно, что же за технику они создают. И тут выяснилось, что меня старые космолеты не трогают.
– То есть как не трогают?
– А так же, как волчья стая порой не трогает ребенка, случайно заблудившегося в джунглях. Она принимает малыша в свой круг и по-своему воспитывает и заботится о нем. Не знаю, чем я приглянулся моим железкам, – в голосе Гордона прозвучала неподдельная нежность, – может, тем, что я с детства любил технику? Даже в космонавты я пошел ради удовольствия возиться с механизмами…
– Сержант! – неожиданно заорал Слейтон, тревожно озираясь по сторонам. – Эти твари вновь пошли на штурм! Мало им первой порции напалма… Ничего, мы накормим их досыта. Залп!
И
