том понимании, что «ПОСТ» – результат органического развития культуры мышления на Западе. Безоценочно. Просто так случилось. Эволюционно. С Западом, где постмодерн становится логичной последней стадией развития общества, последовательно отказавшегося от своих традиционных оснований в течение XVI–XX веков на пути к метафизической свободе индивидуального духа. Парадоксальным образом обретенная таким способом «свобода» оказалась в жестком ошейнике внешнего контроля за частной жизнью граждан – через сбор, в случае появления такой необходимости, всей доступной информации о конкретном индивидууме вплоть до признания в нем угрозы, если он не имеет своего аккаунта в социальной сети («значит, есть что скрывать»).
Действительно, если все делятся со всеми своей повседневной жизнью – начиная от фотографии утреннего завтрака и заканчивая… На самом деле тут сложно что-то определить, потому что установленные границы весьма и весьма обширны. То возникает та самая «свобода» во всем и от всего – настоящий «ПОСТ», где критерием приличия выступает собственная мера ответственности.
А вот с Россией, Азией, Латинской Америкой, Африкой этого не произошло. Там история шла иначе. Модерн, а затем глобализированная массовая культура, конечно, и здесь оказали влияние, но не изменили глубоких основ мировоззрения этой огромной части мира. Говоря социологическим языком, бо́льшая часть мира живет в парадигме премодерна.
И дело тут не в уровне развития, как хотелось бы считать многим. Скорее речь о разности культурных кодов. Как тут не вспомнить Сэмюэла Хантингтона с его «Столкновением цивилизаций»:
«Идентичность на уровне цивилизации будет становиться все более важной, и облик мира будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций. К ним относятся западная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, православно-славянская, латиноамериканская и, возможно, африканская цивилизации. Самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями»[12].
Но схема может быть и проще. На самом деле непримиримые противоречия налицо только между западной и всеми основными цивилизациями. Потому что Запад – в широком смысле этого слова – несмотря на декларируемый отказ от европоцентризма, по-прежнему воспринимает свою модель развития – политического, экономического, социального, культурного – в качества эталона для всех остальных обществ. И эталона не просто в смысле объекта для подражания, а в качестве формы для отливки своего подобия в другом культурном окружении.
Что характерно, если раньше шли дискуссии о превосходстве одной культуры над другой, то сейчас порой все сводится к прагматичным рассуждениям о том, что демократические режимы в целом являются более предсказуемыми, чем авторитарные или другие, следовательно, миссия одного гегемона заключается как раз в том, чтобы помочь демократическим институтам распространиться по
