в Нанте такой случай наконец представился. В понедельник 5-го числа после заседания Совета король наедине разговаривал с суперинтендантом. Несомненно, речь шла о Кольбере, опалы которого, конечно, желал Фуке, и по окончании разговора белка уже возомнила, будто с ужом покончено. Фуке и представить себе не мог, что в тот самый момент, когда монарх еще раз выказывал ему свое доверие, кавалер д’Артаньян уже ехал с приказом отвезти его в тюрьму. Никола Фуке был арестован в карете возле нантского собора, когда он направлялся во дворец де Руже. «Тут какая-то ошибка, – закричал он знаменитому мушкетеру, – ведь я суперинтендант финансов». Д’Артаньян ответил ему: «Монсеньор, Его Величество приказал мне доставить в Венсенский замок именно суперинтенданта финансов». И оцепеневший Фуке, с остановившимся взором, бормоча: «Это невозможно, я у короля на самом лучшем счету… это просто смешно», – дал себя увезти.
Козел отпущения
На процессе Фуке не было той полной беспристрастности, которая является непременным условием истинного правосудия. Его враги, и прежде всего Кольбер, спешили покончить с ним, и никто не был заинтересован, чтобы он раскрыл всю правду. Главная статья обвинения заключалась в расхищении общественных денег, и только одно это могло повлечь высшую меру наказания. По второй и не менее серьезной, чем первая, статье ему вменялся заговор против королевской власти. Во время обыска его дома в Сен-Мандэ действительно был найден «план обороны», подготовленный обвиняемым на случай, если ему придется искать убежища в Бель-Иле. Это составляло уже государственную измену и также могло привести прямехонько на эшафот.
Чувствуя угрозу своей жизни, Фуке отчаянно защищался. Чтобы оправдаться, он вновь обрел красноречие своей прежней прокурорской должности. «Конечно, – признавался он, – я, пожалуй, чересчур любил роскошь (было бы бессмысленно отрицать это), но посмотрите мои счетные книги и вы убедитесь, что я не только не обогатился на королевской службе, но, напротив, пришел к полному разорению. Неоднократно я субсидировал Его Величество значительными суммами, используя для получения оных свой собственный кредит. В настоящее время все мое имущество обременено долгами. Что касается плана обороны, то он появился в минуту помутнения рассудка, подверженного горячечной болезни. Я не имел ни малейшего намерения использовать его против короля».
Узник Пиньероля
Похоже, что Фуке умело защищался, ибо даже неправедные судьи сняли обвинение в государствен ной измене. Не нашлось ни малейших следов хоть каких-то действий, направленных на осуществление этого пресловутого «плана обороны». Зато по наущению Кольбера судьи не удовлетворили настоятельную просьбу обвиняемого о проверке его счетных книг. В конце концов, они вынесли Фуке сравнительно легкий приговор – ссылка и конфискация всего имущества.
Однако король счел такое решение не соответствующим нанесенной ему обиде и, случай для нас невероятный, воспользовался вместо своего права помилования властью ужесточить
