длиннее и дольше. Впрочем, искренность не была целью этого пути. Она стоит слишком дорого, и я ещё не скоро решусь на такое никчемное приобретение. Пока моя жизнь напоминает театр, мне хочется сыграть как можно больше важных и прибыльных ролей.
Show must go on! Я уже не могу иначе.
Мы оба не дотягиваем до идеала верности: он изменяет мне, я – себе
Да… Вот то самое творчество, не знакомое с моногамией.
Милана вернулась домой после полудня и застала Джея в спальне с прекрасно незнакомой ей огненной брюнеткой. Пожар их опасно горячей страсти был потушен громким приветственным возгласом:
– Я здесь, милый!
Дав о себе знать, Милана прошла на кухню и налила себе стакан охлаждённого апельсинового сока. В доме послышалось оживлённое движение – Джей суетливо выпроваживал свою «искорку». Писклявый женский голос возмущённо сыпал оскорбления в адрес невидимой Миланы, которая спокойно потягивала свой напиток бодрости, утомлённая дорогой, лос-анджелесскими пробками и предсказуемостью Джея.
Мы оба не дотягиваем до идеала верности: он изменяет мне, я – себе.
Джей зашёл на кухню через несколько минут и, остановившись на безопасном расстоянии, одарил Милану примиряющей улыбкой.
– Привет, солнышко.
Что-то в его довольном виде и спокойном тоне вызвало у Миланы бурное неприятие происходящего.
– Кто я? Солнышко?! – громко переспросила она, шумно поставив свой стакан на малахитовую столешницу.
Джей кивнул и сделал шаг навстречу.
– Так получай солнечный удар! – горячо воскликнула Милана.
Последовала серия лёгких звонких пощёчин, напоминавших массаж лица.
– За что?!
Джей поймал её за руки, крепко сжимая худые запястья, и посмотрел ей в глаза.
– За безудержную любовь к звёздам! – раздражённо сказала Милана.
Он рассмеялся и отпустил её. Милана, оскорблённая его легкомысленным отношением, звонко достала из посудного шкафа несколько потенциальных жертв. Джей наблюдал за ней.
– Не надоело?
– Что? – она посмотрела на него.
– Бить. Второй раз за сутки, Милана. Это однообразно и утомительно.
– Так ты устал? – с наигранным сочувствием уточнила она и громко шваркнула невинно белое блюдце.
Сама я девушка не пышная, но сцены ревности у меня получаются отрепетировано хорошо.
Осколки разлетелись в разные стороны на безопасном расстоянии – за время совместной жизни Милана научилась метко бить посуду. Джей поморщился – его трепетный музыкальный слух плохо воспринимал звуки ревнивых разрушений.
– Кто она? – спросила Милана, взяв новое блюдце.
– У нас ничего такого не было, – сказал Джей. – Просто
