с юртой.
Милиционеры вернулись домой. Пришёл домой и Ще-милин. Через два дня скоропостижно умерла Ксения, заразилась от холерного больного. Петру в то время было 10 лет.
Похоронив жену. Щемилин запил. Петр, увидев пьяного отца сказал, что напишет дедушке в Оренбург, и уедет от него.
На следующий день Щемилин взял кол и веревку, направился на место сожжения шаманки. Там он вбил кол на то место, где стояла юрта. Привязал себя за шею к этому колу и кричал каждому проходящему:
– Это я шаманка Сэсэг, не узнаёте меня что ли?! А ну-ка бегом ко мне на обряд!
Через день его забрали в психо-лечебницу. И признали его душевно-больным. Петю забрал в Оренбург дед Григорий. Он же его и вырастил, и раз в год привозил в Читу на свидание с отцом.
Когда Петр достиг совершеннолетия, то он поступил в медицинский институт. Окончил его с отличием по специальности психиатрия и попросил распределения в Читу.
Его направили на работу в Читинскую психо-лечебницу, где он снова встретился с отцом, и говорят, даже вылечил его.
Так заканчивается эта история. Говорят, что Василий, после выздоровления стал набожен, и учил всех, что следует прислушиваться к тому, что говорит вам жизнь, что подсказывается вам свыше.
Сосед
Позвонили в дверь. Баир никого не ждал. Он всего три дня тому назад снял квартиру, в которой находился, и поэтому весьма удивился звонку. «Кому я понадобился, в незнакомом районе?» – подумалось ему.
Открыв дверь, он увидел женщину средних лет. Она вежливо поздоровалась, и слегка нервничая, спросила:
– Скажите, вы ведь священник?
– Да, я лама, – ответил Баир: – а вы кто?
– Я управдом, зовут меня Марья Васильевна.
– Очень приятно, – ответил он и представился: – Лама Баир.
– Я к вам по деликатному вопросу. Не знаю даже с чего начать.
– А вы пройдите в квартиру, я вас чаем угощу. Глядишь, и придумаете с чего начать! У меня есть хороший китайский чай…
Марья Васильевна махнула рукой и произнесла:
– Спасибо вам, я лучше здесь постою. В общем, так: в нашем подъезде, на первом этаже пытался повеситься Басагадаев. Он уже третий раз пытается наложить на себя руки. И, слава Богу, пока удаётся его остановить.
Марья Васильевна говорила скороговоркой, и нервничала. Она вынула из рукава платок и вытерла капли пота, выступившие на её шее, затем продолжила, также скороговоркой: – У нас у русских, это ужасный грех… Не знаю, как у вас?
– У нас это тоже плохо.
– Раз так, не могли бы вы поговорить с ним? Сегодня соседка в окно случайно увидела, как он прикрепляет ве-рёвку с петлёй за крюк от люстры. Она подняла крик. Ворвалась в его квартиру, и поэтому удалось помешать этому делу. Но ведь завтра или послезавтра мы не увидим, и ничего не будем знать. И в результате он, рано или поздно, добьётся своего…
– Я
