предыдущие события выстраивались в занятную логическую цепочку: появление Сокольникова на палубе – тогда он показался мне материализовавшимся из воздуха – сразу же после разговора старпома с неизвестным – и теперешнее его решение улететь вертолетом. Самый элегантный выход из создавшегося положения. Преступник бежит с места преступления. Если, конечно, он действительно преступник. Нейрохирург Антон, первым предложивший всем желающим покинуть корабль, сыграл на руку убийце. Кстати, почему он это предложил?.. Нет-нет, мысленно одернула я себя, так ты будешь подозревать всех и в самом скором времени свихнешься… Хотя тот, кто сегодня решится улететь, подставит себя под удар…
– В общем, хочет… Ты не слушаешь меня, Ева.
– Совсем напротив, Карпик.
– Он говорит, что не нравится ему эта смерть.
– Хотела бы я посмотреть на того человека, которому она нравится… Должно быть, твой отец суеверный человек.
– Совсем не суеверный. Мы живем в тринадцатой квартире. Все свои самые крупные сделки он всегда заключает в понедельник. А номер его машины – никогда не догадаешься…
– Почему же? – Я невольно улыбнулась, коснулась пальцем кончика носа девочки и сказала: – Шестьсот шестьдесят шесть.
Карпик даже округлила рот от удивления.
– Точно! Откуда ты знаешь?
– Просто так сказала.
– Ты умная…
– Красивая, умная, – по-моему, ты начинаешь мне мелко льстить.
– Ты мне очень нравишься…
– Вот мы и обменялись комплиментами, Карпик.
– Тебе не тяжело меня держать?
– Нет, – девочка действительно была очень легкой. Слишком легкой даже для тринадцати лет.
– Уговори его остаться. Я хочу остаться.
– Как же я могу его уговорить?
– Ну, не знаю… Пообещай ему что-нибудь. Кажется, ты в его вкусе. – Карпик заговорщицки мне подмигнула.
– Разве тринадцатилетние девочки в этом разбираются?
– Еще как разбираются! Я его хорошо знаю. Ему нравятся такие спокойные женщины, которые не выпендриваются, как эта сука!
– О ком это ты, Карпик? – Я прекрасно понимала, на кого намекает девочка, но мне лишний раз хотелось услышать это: мелкая женская ненависть, низменная зависть, – впрочем, весьма извинительная.
– Об этой дуре Клио. Корчит из себя роковую женщину, а сама… Вовсе она никакая не вамп.
– Ого, ты даже такие слова знаешь?
– Я знаю все слова, все. Даже слово «корнемюз». Вот ты, например, знаешь, что такое «корнемюз»?
– Понятия не имею.
– А это, между прочим, такая волынка, очень была распространена в шестнадцатом веке. Духовой музыкальный инструмент.
– Надо же! – поразилась я. – Век живи – век учись!
– И дураком помрешь, как говорила одна из моих… бебиситтер. Гувернанток…
– Которая была с высшим психологическим образованием? – не удержавшись, поддела я.
– Ну
