это значит, что нам надо действовать еще активнее и быстрее. Новому правительству мир с Германией нужен, как хлеб. Хлеб, кстати, тоже нужен, и дрова, и порядок на улицах… Когда я был еще совсем пацаном, то наслушался от деда рассказов о тех временах. А дед у меня все помнил: и царя, и революцию, и войну с блокадой… До Горбачева с Ельциным, к счастью, не дожил, помер в восемьдесят четвертом своей смертью в возрасте семидесяти девяти лет. Ну, ладно об этом, сейчас надо снова собрать наших гостей и объявить им, что история уже не плетется шагом, а понеслась галопом.
Первым ко мне в адмиральский салон зашел контр-адмирал Владимир Константинович Пилкин. По нему видно, что большой любви к Керенскому человек не испытывает, но предстоящие события его просто пугают.
Сев напротив меня, он вздохнул:
– Эх, Виктор Сергеевич, Виктор Сергеевич, что же будет дальше?
– Дальше? – переспросил я. – Дальше мы продолжим операцию по принуждению к миру Германии, а товарищи большевики во главе со Сталиным займутся наведением порядка в том бардаке, который им оставил в наследство Керенский.
– Эти наведут, – как-то спокойно и отрешенно ответил мне Пилкин. – Там один Троцкий чего стоит со всей его жидовской бандой, да и господин Ульянов далеко не ангел. Кто из них обещал по приходу к власти разобрать Россию, будто негодную машину, по винтику? Я уже молчу про всем известные вещи вроде германских денег…
– М-да, Владимир Константинович, – сказал я, – как у вас все запущенно. Да вы сидите-сидите, это я вам не в обиду говорю. Скажем, Троцкий для нас никакой не товарищ, а самый настоящий враг. Товарищ Сталин, по-моему, еще в мае метко назвал его «красивой ненужностью», а товарищ Ленин – «иудушкой». Но мы, Владимир Константинович, знаем, что он куда хуже, чем просто «ненужность», и постараемся обойтись без его услуг.
Впрочем, внутрипартийная борьба – это такая скользкая штука… Вы об этом лучше у Николая Викторовича Ильина поинтересуйтесь, он по этим делам дока.
– Дока не дока, но кое-что соображаю… – совершенно неожиданно для нас раздался голос подполковника Ильина. Мы непроизвольно вздрогнули. Пока мы с разговаривали, он вошел в адмиральский салон совершенно бесшумно. За эту привычку кое-кто прозвал его Призраком. Когда подполковника спрашивали, где он научился так ходить, он неизменно с серьезным видом отвечал, что таким, как он, это положено по службе. Мол, вдруг придется пробраться в спальню британской королевы, чтоб подменить сонные капли на цианистый калий. Да, еще тот юморист наш Николай Викторович…
Получив разрешение, Ильин подсел к нам. Он участливо посмотрел на Пилкина:
– Вы, господин контр-адмирал, не переживайте, никакого роспуска армии и флота, никакого демонтажа государственной машины не будет. Да и зачем? Ведь в результате вместо Русской армии построили Красную, почти точную копию того, что было, за исключением, может быть, элементов декора. А потом и это вернули, и погоны, и аксельбанты и все, все, все. Разве что кроме власти дома Романовых. Так что
