и всем нам помогала. И еда, которую ты принесла, выглядит ужасно вкусно.
Я сажусь на стойку, а он падает в кресло. Может, он притянет меня к себе на колени? При этой мысли меня бросает в дрожь.
Он берет мои руки в свои.
– Можно одну крошечную просьбу?
– Конечно.
Черт, надо было освежить помаду.
Он указывает на щеку.
– Я тут грим случайно размазал. Можешь наложить заново? Сидни говорит, в гриме я выгляжу брутально, и для капустника будет неплохо, а?
Плечи у меня опускаются.
Он хочет освежить грим? Остаться в роли, потому что Сидни кажется, что так он больше похож на мачо? Я сижу и тупо гляжу на него.
Он указывает на мой чемоданчик с гримом, который, должно быть, принес сюда, прежде чем пойти за мной. Надо же, как он подготовился! Он барабанит по моим коленкам, будто играет на маракасах.
– Сделай только самое основное, в детали можно не вдаваться!
Я делаю вдох и встаю, стараясь успокоиться и не покраснеть от разочарования.
– Конечно.
Я открываю чемоданчик, беру карандаш и контурную пудру. Стоит мне начать, и он убирает руки с моих коленок. Я заостряю линию челюсти и нос, перехожу к контуру глаз. И только наполовину закончив работать с глазами, позволяю горьким вопросам пробраться в мою голову. Нравилась ли я когда-нибудь Мэтью по-настоящему, так, как он нравился мне? Или я – просто способ сблизиться с Сидни?
Я сильнее нажимаю на карандаш, который впивается ему в бровь. Он морщится.
– Прости, – говорю я. Грубый след на его коже подает мне идею. Меня очень тянет придать его гриму новый оттенок. Между пикантной брутальностью и видом одержимого маньяка грань очень тонка. Я могу сделать так, что любая девушка на капустнике почувствует себя неуютно, едва взглянув на него. Рука сама начинает подрисовывать брови чуть ближе друг к другу. Но что-то меня удерживает. То самое «что-то», что никогда не дает мне устроить сцену или скандал. Сдерживая слезы, я рисую Мэтью те сексуально-задумчивые глаза, которые он так хочет.
Выбрасываю ватные шарики в корзину.
– Все готово.
Можно ли еще вернуть ту магию флирта? Я сажусь перед ним и замечаю размазанное красное пятно у него на воротнике – помада, наверное, или румяна.
Он подкатывает кресло к зеркалу мимо меня, чтобы рассмотреть свое отражение.
– Ты просто молодец, Ви! Ты – лучшая.
Я наблюдаю, как он любуется своим отражением, и чувствую себя кем угодно, но только не лучшей. Никто не целует меня с благодарностью. Никто не кружит, как фею.
Мэтью направляется к выходу, и я спрашиваю:
– Это ты послал Сидни цветы?
Он оборачивается с довольной ухмылкой на лице.
– На ее странице в ThisIsMe сказано, что больше всего она любит розы и пионы. Это ведь правда?
– Ну, если это у нее на странице, значит, правда. – Я захлопываю чемоданчик.
