квалифицированная; вся такая квалифицированная и могла бы присматривать за кучей людей, а не только за мамой в своем собственном доме. Ужасное расточительство, точняк. Присматривать только за своей мамой, когда у тебя есть квалификация, чтобы присматривать за кучей мам; точняк, так и есть. Ага.
А я просто сидел себе на кладбище и читал надписи на надгробиях, пока не становилось слишком холодно, тогда я шел в гости к Бобби Шенду, чтобы немного погреться и выпить чашечку чая. Мы смотрели по телику гонки и делали ставки, кто победит. Но потом я перестал туда ходить, потому что Боб би все время выигрывал. «У тебя нет шансов, малыш Джонти», – говорил он. И тогда я понял, что все ставки против меня, я хорошо это понял, ага, разве не так?! Поэтому я перестал тусоваться с Бобби. Он был нормальным парнем, болел за «Хартс», но его прозвали фенийским ублюдком, потому что в РИА[23] тоже был Бобби Шенд. А потом я взял и уехал из Пеникуика в Горджи.
Но Горджи я люблю.
Я люблю «Макдональдс». Точняк. И больше всего я люблю чикен-макнаггетс, ага, их – больше всего. Мне нравится, что они такие плотные, когда их откусываешь, и не такие жирные, какими бывают иногда наггетсы в «KFC». Я люблю «KFC», но только под настроение, обычно после пары пивасиков, вот, точняк, это я люблю. А Джинти всегда выбирает фиш-энд-чипс. Я постоянно говорю ей, что она не должна бояться приключений. Ты не должна бояться приключений, Джинти, подшучиваю я над ней. Точняк, не бояться приключений. Но для разнообразия я все равно люблю взять макнаггетс, точняк, для разнообразия. Ну а этот новый макфлури-афтер-эйт, мне так нравится этот макфлури-афтер-эйт! Но это лакомство только по вторникам, потому что нужно беречь деньги. Странно, но я совсем не люблю бигмак. Потому что после бигмака иногда жутко пучит.
16. Отели и сауны
Эта Мошонка – просто куча дерьма собачьего. Это даже ураганом нельзя назвать! Абсолютно пустое место, тоже мне событие: ебаный, сука, розыгрыш. Немного мусора на улицах, какие-то разворошенные помойки, сбитые знаки и дорожные конусы да одно или два высаженных окна – ничего такого, чего не оставалось бы после толпы бухих придурков каждые, сука, выходные!
Я развожу по городу парочку посылок и заглядываю в «Свободный досуг», чтобы проверить, как там бизнес-империя Пуфа. Эта Саския по-прежнему здесь; польская пташка, страшно сексуальная, всегда в облегающем блестящем топике и короткой юбке, как будто собралась в клуб, но для местного предприятия она, пожалуй, выглядит слишком потерянной и хрупкой.
– А Джинти нет? – спрашиваю у нее.
– Не-а, она так и не вернулась, – говорит Саския, выговор у нее вроде как шотландский, но с восточно-европейским акцентом. – Может, в Мошонке застряла!
Я смеюсь над ее шуткой, но тут другая пташка, Андреа, смотрит прямо на меня и говорит:
– Может, и застряла.
Мне нравится манера Саскии и Джинти держаться, но, судя по всему, многие тёлы здесь отнюдь не так счастливы, и, кажется, я знаю, в чем причина: этот мелкий придурок Кельвин определенно наводит на них страх. Как
