время и в другой стране. Бедный А.! Он должен был прекратить это издевательство над своей жизнью, которую ты на его глазах сводил к нулю. Ты думал, что свергаешь советскую власть, а ты свергал его, А… Не дай бог тебе самому это испытать! Именем А., будь всегда и везде вторым… Именем всех, кто не состоялся…»
А может быть, во всей этой истории важна не моя или его вина, а двусмысленность самого времени, когда человек, откровенно говоривший то, что думал, или хотя бы чуть-чуть проговаривавшийся, рисковал дважды: во-первых, как диссидент, во-вторых, как возможный провокатор? Он рисковал своей жизнью – перед властями, и своей честью – перед единомышленниками. Сколько было случаев, когда настоящие, жертвенные диссиденты объявлялись – или вправду являлись – вольными или невольными провокаторами! Самое тяжелое состояние общества – когда правда выступает как подстрекательство, как двойной обман.
Gaudeamus igitur!
Iuvenes dum sumus!
После школы мы с тобой с полным на то правом предполагали жить. Однако Кремль нанес сюркуп. Игроцкий термин первого курса, мы толковали его как «превентивный удар». Именно так, заранее Кремль задал нам пределы, введя в игру существования потенциально фатальный фактор. Именно в тот год, когда мы стали студентами главного «оплота вольномыслия» в стране, в другой трехбуквенной аббревиатуре новый ее шеф инициировал специальную структуру для борьбы с идеологическими диверсиями.
В юридической литературе и комментариях к Уголовному кодексу РСФСР можно было прочесть (но мы в то время игнорировали такие тексты): «Идеологическая диверсия – это такие способы воздействия на сознание и чувства людей, которые направлены на подрыв, компрометирование и ослабление влияния коммунистической идеологии, на ослабление или раскол революционного и национально-освободительных движений и социалистического строя и осуществляются с использованием клеветнических, фальсифицированных или тенденциозно подобранных материалов как легальными, так и нелегальными путями с целью причинения идеологического ущерба».
Именно с этим призвано было бороться созданное Ю. В. Андроповым сразу после его назначения в мае 1967 года на пост председателя КГБ 5-e Управление, получившее известность благодаря борьбе с диссидентами (от лат. dissideo – не соглашаюсь, расхожусь) – лицами, отступающими от учения господствующей церкви (инакомыслящие)». То есть лица, не соглашавшиеся с политикой советского правительства по тем или иным вопросам внутренней или международной жизни, трактовались КГБ как «инакомыслящие». Над всеми нами был подвешен фирменный их меч в виде статьи 70 УК РСФСР (антисоветская агитация и пропаганда) и статьи 72 (организационная антисоветская деятельность).
Кто эти «все мы», сколько нас было?
Есть данные (см. «Новости разведки и контрразведки», 2003, № 7–8, с. 30), что, «по оценкам самого Андропова, «потенциально враждебный контингент»
