создана обстановка политического террора и необоснованных репрессий. Однако опубликованы достоверные сведения, показывающие, что число репрессированных граждан по политическим мотивам было сравнительно невелико, не более трети всех осужденных (в 1937 г. – 12,8 %, а в 1938 – 18,6 %). То есть речь идет о 100–150 тыс. человек. Массовым политическим террором для страны с населением в 150 млн. человек это считать никак нельзя.
Коррупция как духовная коррозия способна в считаные десятилетия разрушить общественные устои. Но такое возможно лишь в том случае, если для нее существуют благоприятные условия. При сталинизме их не было: слишком суровая грозила кара. В особой опасности находились работники высших этажей власти. За ними был постоянный контроль. Провинившихся не всегда карали. Однако на них заводили дело, и при повторном нарушении они рисковали головой.
Сейчас мы имеем возможность сопоставить опыт социалистического строительства и капиталистической деградации в России. Любой, кто не утерял ум, честь и совесть, мог убедиться, насколько опасной была коррупционная зараза в нашем государстве. Как только с ней перестали активно бороться, участь СССР была решена.
Сталинский СССР
Главнейшее наследство, которое оставил после себя Сталин, – это страна, которая была создана под его руководством. После великой Победы коренным образом изменилась политическая ситуация в мире. Авторитет Советского Союза вырос необычайно. Появление КНР и стран народной демократии (а она там была именно такова) полностью подтвердило вроде бы предположение о неизбежной полной и окончательной победе социализма как наиболее прогрессивного общественного устройства.
У Сталина могло возникнуть «головокружение от успехов» (так называлась одна из его статей). Однако некоторые замечания в его работах, о которых у нас шла речь, а также в его последнем выступлении (о нем еще будет сказано) совершенно определенно свидетельствуют о том, что он опасался за дальнейшую судьбу Отечества.
Но что он мог предпринять, чтобы обеспечить усиление могущества социалистического лагеря и воспрепятствовать его деградации и распаду? Он же не был, как невольно предполагают его хулители, всемогущим и способным на многие десятилетия вперед прозревать будущее.
Во втором томе книги «Россия. Век XX» В. В. Кожинов писал: «Едва ли будет преувеличением сказать, что один из самых загадочных периодов (или, пожалуй, самый загадочный) – послевоенный (1946–1953). Казалось бы, явления и события этого сравнительно недавнего времени не должны быть столь мало известными и понятными. Ведь согласно переписи населения 1989 года, – когда началась „гласность“, – в стране имелось около 25 млн. людей, которые к концу войны были уже взрослыми и могли свидетельствовать о том, что происходило в послевоенные годы. Однако сколько-нибудь определенные представления о том, что совершалось тогда в стране, начинают понемногу складываться лишь в самое последнее время – с середины 1990-х, то есть через полвека после Победы…»
Да
