пренебрегать своими обязанностями – это было впервые.
Орувер не знал, чего и каким способом должна была добиться от Лераны Анна. Йорек беседовал с ней перед отъездом сам, и о разговоре этом она никому не рассказывала. Вполне допускал князь и то, что посольство Анне нужно лишь для прикрытия, что цель у нее другая, а вот какая? И он молчал, выжидая…
Анну фон Тьерри, по наблюдениям князя, во дворце Лераны вполне уважали и как будто – сначала – побаивались. Сначала. А потом что-то изменилось. Король обращался к ней все так же церемонно-дружелюбно, но за учтивостью королевы неожиданно стала проскальзывать насмешка. Маленькая принцесса, по молодости лет не умевшая полностью скрывать свои чувства, порой сердито фыркала. Собственно, Оруверу не было никакого дела, но он откровенно забавлялся, глядя на сердитую, взъерошенную, словно птичка, Изабель, так откровенно за что-то невзлюбившую герцогиню. Он бы не обратил на это внимания, но поползли слухи: фон Тьерри неравнодушна к наследному принцу. Сам Патрик держался с Анной спокойно и вежливо, но часто на лице его мелькала гримаса не то досады, не то… смущения?
Перехватив однажды взгляд, который бросила герцогиня на принца, Орувер рассмеялся в душе. Все стало ясно.
Он и сам знал, как соблазняют зрелые женщины молоденьких мальчиков, и наблюдать за этим каждый раз было довольно забавно. Но чтобы вот так, в открытую, на глазах у всех… Нет, герцогиня не выходила за рамки приличия; речи ее и поведение оставались вполне сдержанными, но взгляды, а иногда и жесты… Орувера забавляло смущение Патрика, который, кажется, все понимал прекрасно – и не знал порой, куда деваться от этих откровенных знаков внимания. Мало принцу восторженных фрейлин, думал иногда князь, почти сочувствуя молодому человеку. Как, интересно, ты выкрутишься, мальчик – герцогиня и не таких щенков, как ты, прибирала к рукам. Интересно только – ей зачем-то это нужно или фон Тьерри и вправду увлечена?
Орувер уважал верность принца своей невесте, но не сомневался, что рано или поздно, если не так, то иначе, но Анна своего добьется.
Вечер выдался дождливым и ненастным, но к полуночи небо очистилось, проглянула луна. Патрик долго стоял у обрыва, глядя вниз, на текучие струи реки и улыбаясь. Завтра… завтра приедет она.
Сегодня мессир Эжер в фехтовальном зале их совершенно загонял. Ян был нынче в ударе, как никогда, каждое его движение получалось необыкновенно точным и четким, и принц едва успевал брать защиты и отражать его хитроумные финты. Сам же Патрик, против обыкновения, витал мыслями далеко. Завтра, завтра приезжает она – Эвелина. Какая, к черту, атака, какие переводы и выпады, если он часы и минуты считает до встречи с ней? До помолвки остается два дня. Он и сюда-то пришел лишь в надежде, что фехтование поможет ему отвлечься; не помогло – да так, что Эжер, поглядывая на него укоризненно, наконец не выдержал:
– Ваше высочество, да что с вами сегодня? Простейшие
