молча плетется следом, почти наступая на пятки.
На одном из перекрестков мальчишка дергает Нано за рукав и зачем-то представляется.
– Меня зовут Пин.
– Вообще-то я умею читать, – недовольно бубнит в ответ Нано. – Я уже в первый класс хожу.
Ему совсем не нравится прицепившийся салага, и мелкие камни так и лезут под ноги, так и просят пнуть их далеко и высоко, пусть взрослые вопят, что он поднимает с земли слишком много пыли – все равно. Может, выйдут родители этого пацана и заберут его домой. Нано совсем не хочет дружить с таким занудным умником.
Но, спустя два квартала он все-таки произносит:
– А я – Нано.
***
В магазине эта лампа казалась такой красивой: круглая, как мячик, со смешными осьминожками. Пин выпросил ее у мамы, и сам выбрал узкую лампочку синего цвета. Чтобы осветить «комнату Пина» – маленький угол, огороженный высокими, до потолка ширмами – много света не нужно.
Теперь, подвешенная под потолком, лампа выглядит иначе. Круглые бока похожи на большой водяной пузырь, который вот-вот лопнет прямо над кроватью, а тени осьминогов расползаются по стенам и ширмам жуткими чудовищами. Мама считает, что Пин забирается под одеяло с головой, потому что боится ночной темноты, но Пин прячется от чудовищ, которые остаются сидеть на стенах, даже если выключить свет. Они просто становятся незаметными.
И вообще-то, под одеялом – еще темнее.
– Где новый синяк заработал? – спрашивает мама, помогая Пину натянуть пижамные штаны. После стирки штаны жесткие, кажется, что можно порезаться об их края и совать в них ноги совсем не хочется. А еще они пахнут чем-то резким, неприятным. Пин поджимает под себя ноги, но маме удается натянуть на него сначала одну дубовую штанину, потом – другую. – Так откуда синяк, сын?
– Подрался.
– Разве вас воспитательница не учит, что драться – плохо?
Пин молча забирается под одеяло, не желая оправдываться. У нее самой две новые царапины на руках, но она никогда не рассказывает Пину, откуда. Так не честно.
– Ты должен помолиться, – говорит мама, подает Пину деревянные бусы с крестиком и читает наизусть молитву, заставляя сына повторять. – Спасибо, Господи, что я здоров. За этот день и за эту ночь спасибо тебе. И прости меня, Господи. За грехи отцов, за невежество братьев и за тщеславие выбранных нами вождей, прости всех нас, Господи, ибо не ведали, что творили. Ибо не слушали гласа твоего, пока не узнали гнев твой. А узнав, пали ниц и принимаем кару, тобой назначенную. Спасибо, Господи, что я здоров. Аминь.
В конце положено перекреститься, Пин всегда забывает к какому плечу сначала прикладывать ладонь, поэтому просто елозит руками под одеялом, чтобы мама подумала, будто он все сделал правильно. После она целует его в кончик носа сухими губами и, вернув бусы с крестиком в прикроватную тумбочку, оставляет наедине с притихшими на стенах чудовищами.
Сегодня
