надеть респиратор. По коридору плывут густые черные клубы дыма, а из клубов надсадно кто-то кашляет и матерится. А респиратора у тебя тем временем таки нет, и это печаль и большая грусть, но что делать. И ты отважно шагаешь прямо в эти клубы. Следуешь исключительно на голос риелтора, который уверенно шествует куда-то во мрак, поясняя по дороге, что в свободную ныне комнату можно пройти как раз через кухню, и вот там-то мы сейчас и узнаем, произошел пожар, началась война и газовая атака или просто кто-то из жильцов, например, картошечку жарит.
Более верным оказалось, к слову, последнее предположение. Неизвестно, правда, была ли это в самом деле именно картошечка, я бы на нее не поставила хотя бы потому, что в черном дыме отчетливо ощущался изысканный оттенок аромата горящей покрышки и еще немного – прогорклого сала. Впрочем, на тот момент уже не имело большого значения, каким должно было быть это блюдо в замысле автора, потому что теперь его печальные останки (блюда, конечно, не автора) уже дымились в мусорном ведре, а сам кулинар с ожесточенным лицом скреб над раковиной металлической мочалкой исходящую паром огромную чугунную сковородку. Вокруг собрались сопереживающие и сочувствующие – очевидно, соседи, которые подбадривали кулинара в этом нелегком деле ласковыми репликами вроде «поджигатель хренов» и «дебил недоделанный». Особенно усердствовала в изобретении цветистых метафор необъятная тетенька средних лет в пестром халате – из тех тетенек, что в каждой очереди оказываются неизменно первыми, а в каждой коммуналке – главными.
Виновник торжества не поднимал глаз от злополучной сковородки и на лестные комментарии не реагировал. А посему увидела я только уныло понурившуюся спину в линялой футболке, светло-русые короткие волосы, а также тощие ноги в драных по краю джинсовых шортах по колено и резиновых тапках.
Впрочем, рассмотреть кого бы то ни было особенно внимательно мне все равно не позволили. Агент по недвижимости, решительно схватив меня за локоть, уверенно устремился через кухню к новому коридору, где дыма было уже не так много, зато обнаружилось две двери, одну из которых риелтор тотчас открыл своим ключом и гордо распахнул передо мной.
– Вот! – гордо возгласил он, нисколько, кажется, не сомневаясь в том, что я должна немедленно упасть в обморок, и повел рукой вокруг себя. – Я же вам говорил!
Ну что сказать. В общем-то, комната была как комната, и даже довольно большая и светлая. Переизбытка мебели в ней также не имелось: узкая казарменная кровать с продавленным матрасом и без покрывала, одинокий венский стул, в углу – старый советский шкаф модели «гроб трехстворчатый», а у окна – обшарпанный деревянный стол. Круглый. Скатерти на столе не наблюдалось, зато наблюдался здоровенный дымчато-серый гладкошерстный кот, определенно беспородный, но вполне упитанный и гладкий. Кот развалился на столе явно с полным осознанием своего права здесь находиться, так что усомниться в этом самом праве никому не пришло бы и в голову.
Ах
