отпускала скабрезные замечания, так что вскоре обе девушки беспрестанно хихикали и обменивались шуточками.
– …а он и говорит…
– Да что ты?!
– …ну я и согласилась ногти ему подстричь на ногах. Видела б ты эти ногти – чисто когти, да еще и грязные! Он табурет притащил, уселся, а я за ножиком пошла. Прихожу и говорю: «Да какая ж это нога!» – а он мне: «Нога не нога, а на размер еще никто не жаловался».
– Ох, Оккула, хватит уже! – расхохоталась Майя.
– Ну что, отдохнула? Пора и к ужину идти, а то как бы наш кошатник котятами не разродился.
Девушки поднялись в обеденный зал. Зуно еще не появлялся. Посетителей было немного, ужина пока не подавали, хотя из кухни уже доносились аппетитные запахи еды.
Подруги замешкались у порога, но Оккула решила, что лучше сесть за стол.
– Зуно о своем достоинстве печется, – пояснила она. – Иначе отправил бы нас ужинать со всяким отребьем. Значит, нам следует держать себя чинно, не околачиваться тут, будто мы кого завлекаем. Сядем в сторонке и подождем. Он наверняка скоро придет.
Она выбрала свободный стол в уголке, и девушки уселись на скамью, лицом к стене, тихонько переговариваясь.
За столом в противоположном углу зала оживленно беседовали четверо или пятеро пожилых мужчин.
– На каком они языке говорят? – шепотом спросила Майя. – Вроде не по-беклански, ни слова не понять.
– Ортельгийцы это, – ответила Оккула. – Лягушатники с Тельтеарны, как Мегдон. Вот уж кто по-лягушачьи бастает – как вцепится, так дня три и не выпускает.
– Чего это они на нас уставились? Ой, смотри, один к нам идет!
– Ага, налетели осы на варенье, – вздохнула Оккула. – Ничего, я с ним разберусь. А ты помалкивай, банзи, и помни, что Зуно вот-вот появится. Не хватало еще, чтобы он Лаллоку доложил, как мы тут ортельгийцев развлекали. Короче, сиди и молчи.
Тут к ним подошел сорокалетний коренастый мужчина, с темной окладистой бородой, и уселся на скамью рядом с Оккулой. Хорошая одежда и уверенная манера обращения выдавали в нем преуспевающего купца.
– Добрый вечер, красавицы, – произнес он по-беклански с резким ортельгийским выговором. – Вы в одиночестве ужинаете? Разрешите нам вас вином угостить?
– Нет, спасибо, господин, – ответила Оккула, не отрывая взгляда от столешницы. – Мы нашего покровителя дожидаемся. Прошу вас, оставьте нас. Мы приличные девушки, и нашему покровителю не…
– Я сам человек приличный, – возразил ортельгиец. – Мы с друзьями веревками и канатами торгуем, вот из Беклы на Ортельгу возвращаемся. – Он уселся поудобнее, оперся локтями о стол и с улыбкой наклонился к Оккуле. – Путь держим через Теттит и Кебин. Товар продали выгодно, а для хорошеньких девушек мне никаких денег не жалко.
Оккула промолчала.
– А такой девушки, как ты, я в жизни не видал, – продолжил купец. – Надо же, на такой темной коже румянца не заметно!
