ее дома, как и он.
Решительным движением Клер закрыла окно. Мысли ее уже были заняты тем, что требуется сделать внизу. Во-первых, проверить, что все пятничные заказы разложены по коробкам и промаркированы. Во-вторых, ответить на деловые письма и сохранить их в папке с черновиками, а потом отправить в рабочее время, чтобы никто не узнал, что в два часа ночи она не спит, тревожась о вещах, о которых тревожиться вовсе не обязательно.
Все только и говорили о «Сластях Уэверли», о том, как быстро они расширяются, какую славу они приносят Бэскому. Когда Тайлер узнал, какую прибыль они получили за лето, он, вскинув брови, одобрительно заметил, что с новым бизнесом им определенно можно не тревожиться об оплате колледжа для Марии. И даже Клер вынуждена была признать, что это захватывающее ощущение – впервые видеть имя Уэверли на этикетках для леденцов. Незнакомое доселе, но приятное ощущение под ложечкой в тот миг, когда она осознала, что где-то там есть несчетное количество людей, которые покупают что-то, сделанное ее руками. Ее, Клер. Одной из Уэверли. В отличие от тех времен, когда она занималась организацией банкетов, теперь о ее таланте узнали не только те, кто был знаком с ней лично, но и совершенно чужие люди, которые раньше слыхом о ней не слыхивали. У нее было такое чувство, будто она стоит на пороге чего-то большого, а ей отнюдь не было чуждо честолюбие. Напротив, перспектива грядущего успеха завладела ею полностью, и она бросила все свои силы на изготовление леденцов. Как гордилась бы ею бабушка! Мэри была крайне нелюдима и продавала свои товары – мятное желе, пироги с заварным кремом и вино из розовой герани – только тем, кто приходил к ней с черного хода, как будто это был их общий секрет.
Но первые заморозки неотвратимо надвигались, предвещающая их приближение неопределенность становилась все более ощутимой, и все труднее было отрицать, что положение дел в «Сластях Уэверли» не может оставаться прежним.
Когда после выхода статьи в «Жизни в южном стиле» на Клер обрушился вал заказов, она перестала успевать собственноручно готовить цветочные эссенции, которыми ароматизировала свои леденцы. Спрос намного превышал скромные возможности ее сада, поэтому ей пришлось очень быстро принять решение закупать эти эссенции на стороне, а не делать самостоятельно.
И никто ничего не заметил.
В полном соответствии с тем, что было заявлено на этикетках на обороте круглых жестяных банок, леденцы с лимонной вербеной по-прежнему успокаивающе действовали на детей и смягчали боль в горле. Леденцы с лавандой по-прежнему делали людей счастливыми. И все по-прежнему утверждали, что леденцы из лепестков роз пробуждают воспоминания о первой любви.
Однако теперь в ее леденцах не было ровным счетом ничего из сада Уэверли, этого мистического источника чуда, что Клер считала за непреложную истину.
В мгновения слабости она ловила себя на мысли: а вдруг все это неправда? Вдруг Тайлер был прав и Уэверли считались
