только собрался ответить по поводу местных, как Жрец начал свистеть, щелкать, обращаясь к толпе.
– Чтоб им пусто было, чего он им там свистит, а? – Федор вопросительно посмотрел на Олега.
– Я то, откуда знаю, – справедливо возмутился Олег.
– Ну все, нам кабздец. Он обещает, что бросит нас в толпу, и она нас сожрет.
– Сема, это ты перевел или пытаешься нас успокоить? – поинтересовался Олег. – Ща, вон у того поинтересуюсь, может, он по-русски лопочет. Судя по всему, он тоже жрец, больно у него шмотки на «гринменовские» похожи.
– Ага, иди. Так он и рассказал, они же заодно, – скептически заметил Иволгин.
– Э, товарищ, – Орлов позвал жреца. – Вы по-русски понимаете, говорите?
– Да, о великий, – жрец в поклоне склонил голову.
– Тогда, будь ласка, переведи своего коллегу, а то мы как-то ни черта не понимаем, о чем он там разговоры говорит.
– Благодарю тебя, о великий, что снизошел до разговора с простым жрецом…
– Ты это оставь, вступительную часть, давай переводи. А то чу, он скоро кончит, а мы еще не знаем, пора вам морды бить или еще нет.
– Как скажешь. Верховный жрец говорит: «Братья, сейчас на ваших глазах свершится таинство! Боги дали свое добро на эту церемонию, чтобы уже ни у кого не возникло сомнения в том, что именно они являются нашими спасителями!». Вот. И еще, вам пора, пойдемте, – жрец жестом показал Олегу куда идти и сам следом прошел за ним.
Орлов смело протянул руку, Верховный Жрец взял иглу и резким движением проколол палец, из которого закапала кровь, падая в заранее поднесенную золотую чашу. Олег отошел и его место занял Федор Михайлович, операция повторилась, но кровь капала уже в другую чашу. Брашкин в течение всего священнодействия только тихонько матерился. Следующим на сцену вышел Сема, его дрожащая рука потянулась к жрецу. Как только тот взял её в свою, Семен «тихонько» стал причитать. Его услышали, и толпа зеленых стала подпевать. И тут случилось то, чего никто не ожидал. Сема в последний момент, когда игла уже почти коснулась пальца, дернулся, и жрец процарапал иглой ладонь от указательного пальца к запястью. Раздался дикий крик потерпевшего, и в золотую чашу брызнула красная кровь, орошая не только чашу, но и всех, кто стоял рядом. В тот же миг вся толпа зеленых существ в едином порыве встала на колени и тихонько засвистела.
Жрец поднял блюдо, на котором стояли три золотых чаши, над головой и произнес: «Свершилось, они боги и они среди нас! Теперь вы видите, что пророчество сбывается. Кровь красная такая, какая и должна быть только у богов. Братья, примите же чаши и посмотрите!» – с этими словами он передал блюдо ближайшему брату и оно пошло гулять по рукам.
А тем временем Семе делали перевязку. В машине была аптечка и раной, как самый опытный, занялся Федор Михайлович.
– Больно-то как, да и рука кажется опухла, – стонал Семен.
– Ничего, скоро заживет, как бы чего хуже не было! – сказал Брашкин.
– В каком смысле? – не понял Сема.
– А
