окна ее дома были постоянно открыты. А может, в этом доме совсем не было окон.
Иногда в часы пик гудки автомобилей, попавших в уличную пробку, заглушали даже голос Тины, и той приходилось кричать, чтобы были понятны ее слова.
Однажды Тина позвонила рано утром, хотя для него утро было абстрактным понятием – он жил по своему собственному графику. Двадцать четыре часа бодрствования, двенадцать часов сна. В таком ритме живут пещерные тритоны, и он решил, что ему этот ритм подходит.
Еще во время обычного обмена приветствиями и любезностями он почувствовал, как его что-то насторожило. Это не касалось Тины: та была, как всегда, общительна и дружелюбна. Но когда Тина вдруг сказала:
– Как красиво тает снег на оконном стекле! – он воскликнул:
– Так ты не у себя дома!
– Нет, конечно. Я у тети в Монреале. Вот я дура, вечно не с того начинаю. Я же в Канаду на каникулы поехала!
И тут он понял. Разговор, как обычно, происходил на фоне шума большого города. Но это был другой шум. Шум родного города Тины отличался от него температурой. Он был теплым, в то время как этот был холодным, как камень, долго пролежавший под зимним небом.
Закончив болтать с Тиной, он какое-то время в задумчивости молчал. А затем скомандовал компьютеру, чтобы тот начал по очереди соединять его со всеми томящимися по общению с незнакомцем абонентами, номера которых выстроились в столбик под надписью «Random chat».
К каждому он обращался от имени вымышленной организации экологов, озабоченных проблемой зашумленности мегаполисов. Он просил назвать место, в котором находится абонент, а затем помочь ему записать минутный образец уличного шума. Тех, кто казался ему достаточно терпеливым и общительным, он также просил ответить на ряд вопросов: какой марки был автомобиль, только что проехавший под окном, к какой породе относится дерево, листва которого так металлически шуршит под порывами ветра, и какая сегодня погода.
И все это он записывал, снабжая своими комментариями и сохраняя на жестком диске. Вскоре диска стало не хватать, и тогда он начал стирать все лишнее, не заботясь о том, чтобы заархивировать уничтожаемые любимые некогда тексты, музыкальные произведения и звуки, даже записи голосов отца и матери.
Вскоре он расширил область своих изысканий: он тревожил сон мирных сельских жителей, чтобы послушать, как дышит лунная ночь в украинской степи или жаркий полдень в пустынях Аравии. Он подключался к микрофонам, установленным в заповедниках и на морском берегу, для того, чтобы усталые от трансакций брокеры, собирая силы перед очередными торгами, вспоминали о том, что и они тоже дети природы.
Он уже и не помнил, когда спал в последний раз; он погрузился в состояние между явью и сном. Ведь даже когда он дремал, компьютер продолжал воспроизводить добычу дня: скрежет арктических торосов, гомон таиландского плавучего рынка, стальной хруст убийственного ветра, разбивающегося о вершину К-2, шорох волн, накатывающих на безлюдный пляж в Северной Калифорнии.
Вскоре
