азные стороны. Один попадает на войну в Афганистан, другой оказывается в прозаическом стройбате. Пройдя через драматические жизненные испытания, они остаются верными своей детской дружбе. Старая роща – опора в их жизни, родной уголок, куда они стремятся вернуться, в надежде вновь обрести утраченную гармонию с собой, с миром, со своим прошлым, настоящим и будущим.
Гордость иль обида,
Чтобы стало проще,
Удалюсь, забытый,
Я в твою обитель,
Старая роща.
В мае на зарнице
Лужною водицей
Страсти прополощет,
Бархат медуницы
Стелет чаровница —
Старая роща.
В переборе лиственном
Обновится искренностью
Талое прошлое.
С детства независимого
Ты – моя невысказанность,
Старая роща.
…На ночном, укутанном в сизую дымку небе мерцали необычные созвездия. Экипаж Ми-восьмого, доставлявший штурмовую группу в район боевых действий, осторожно обходил стороной затаившиеся в черной глубине позиции моджахедов, нацеливших в дымчатую высь крупнокалиберные пулеметы, «стингеры», зенитки и инфракрасные ракеты. Вспыхивали бледно-желтые огоньки осветительных ракет. Внизу проплывали дуканы, рынки, мечети, плоские крыши кишлаков, лепные дувалы.
По пыльной степной дороге между развороченными взрывами грузовиками и танками ехал, ревя изо всех сил мотором, рафик. Солдат на заднем сиденье передернул затвор своего короткоствольного Аксу. Откуда ждать опасности?
Над горными складками уходили в черную даль трассирующие светящиеся красные огоньки.
Надо было проскользнуть через открытое предгорное пространство, готовое в любое мгновенье вздрогнуть от кинжальных смертельных стрел.
Там, за ближней скалой, – спасение…
Глава первая Дальняя поляна
Притихла в ожидании теплой июльской ночи Старая роща.
На краю засеки, выстроившись в ряд, застыли высокие темноствольные липы с размашистыми кронами. Непослушный кряжистый вяз бесстрашно выступил вперед, подставляя всем ветрам свои ветви-крылья, широко раскинув их в стороны.
На опушке в тени деревьев готовились к ночлегу погрустневшие цветы. Среди вездесущих бело-желтых лютиков и стрельчатых цветов донника бесстрашно и гордо возвышались фиолетовые султаны шалфея, принимая как должное покорные кивки синих растрепанных колосков пырея и коричневатых гроздьев пижмы, похожей на маленькую рябинку. На пригорках перешептывались золотистые кисти зверобоя и алые цветочки герани, а в низинках переглядывались встревоженно друг с другом потускневшие желто-фиолетовые анютины глазки. В лиловые поникшие колокольчики спешно прятались до утра мошки, жучки, белые мотыльки.
Со стороны Романских лугов налетел теплый пыльный ветер, пропитанный сладковатым ароматом цветущей люцерны, озорно потрепал доверчивые головки цветов, не успевших еще закрыться на ночь, с шумом прошелся по шершавой листве дерзкого вяза, яростно закачал плотные кроны лип и нехотя отступил, не в силах пробиться сквозь темную стену стволов.
Шум листьев взбодрил Матвейку, и он решительно шагнул в прохладные объятия вечерней Старой рощи.
Пройдя немного по тропе, змейкой петлявшей среди деревьев, он вдруг услышал по сторонам резкие всплески. Что это?
Матвейка присел и пригляделся к траве. Неожиданно прямо у него перед носом из-под корзинки высокого подлесника выпрыгнула серо-коричневая жаба и с треском плюхнулась на сухую подстилку. Да, это жабы вышли на вечернюю охоту. Матвейка знал, что днем они прячутся в листве, под кочками или где-нибудь в кустах. Увидеть их непросто – они сливаются с прошлогодней листвой, но если затаиться, можно разглядеть их вблизи. Глаза у жаб красивые, необычные: золотистые, с пятнышками. Говорят, их взгляд заставляет человека от страха бледнеть и обезображивает лицо, а дыхание может отравить. Когда они разозлятся, то брызгают ядовитой жидкостью, от которой на руках появляются бородавки. Но Матвейка на себе испытал – это неправда. Однажды капля жидкости даже в глаз ему попала – и ничего, он ощутил только легкое жжение. Матвейка не раз наблюдал за жабой, но как ни старался, никогда не успевал разглядеть, как она молниеносно выбрасывает язык, приклеивая к нему зазевавшегося комара или мошку.
Перед Ближней поляной потянуло легким медовым ароматом отцветающих лип. Послышалась переливчатая звонкая трель зарянки.
Матвейка отмахнулся от назойливого
