Что нас могут схватить каждую минуту?
Карл Моор. Меня это не удивляет. Будь что будет! Не встречался ли вам Шварц? Не говорил ли, что у него есть письмо для меня?
Роллер. Что-то такое говорил. Он давно тебя ищет.
Карл Моор. Где он? Где, где? (Порывается бежать.)
Роллер. Постой! Мы велели ему прийти сюда. Ты дрожишь?
Карл Моор. Нет! Отчего бы мне дрожать? Друзья, это письмо… Радуйтесь вместе со мной! Счастливее меня нет человека под солнцем! Отчего мне дрожать?
Входит Шварц.
(Бежит ему навстречу.) Брат! Брат! Письмо, письмо!
Шварц (подает ему письмо. Моор поспешно его распечатывает). Что с тобою? Ты белее мела.
Карл Моор. Рука моего брата!
Шварц. Да что это со Шпигельбергом?
Гримм. Малый рехнулся! Дергается, как в пляске святого Витта.
Шуфтерле. У него ум за разум зашел! Похоже, что он сочиняет стихи.
Рацман. Шпигельберг! Эй, Шпигельберг! Не слышит, скотина!
Гримм (трясет его). Эй, парень, ты бредишь, что ли?
Шпигельберг, в продолжение всего разговора сидевший в углу и жестикулировавший, как человек, занятый разработкой сложного плана действий, стремительно вскакивает, кричит: «La bourse ou la vie!» [26] – и хватает за горло Швейцера, который преспокойно отбрасывает его к стене. Моор роняет письмо и выбегает как безумный. Все вскакивают.
Роллер (вслед ему). Моор! Куда ты, Моор? Что с тобой?
Гримм. Что с ним? Что с ним? Он бледен как смерть.
Швейцер. Хорошие, должно быть, вести. Посмотрим!
Роллер (поднимает с пола письмо и читает). «Несчастный брат!» Веселое начало! «Я должен вкратце уведомить тебя, что твои надежды не оправдались. Ступай, велит тебе сказать отец, туда, куда тебя ведут твои постыдные деянья. Далее он велит передать, чтобы ты не надеялся на коленях вымолить у него прощение, если не хочешь лакомиться хлебом и водой в подвалах его башен до тех пор, пока волосы не вырастут у тебя с орлиные перья и ногти не уподобятся птичьим когтям. Это его собственные слова. Он приказывает мне кончить письмо. Прощай навеки. Мне жаль тебя! Франц фон Моор».
Швейцер. Милейший братишка! Что и говорить! Францем зовут этого пройдоху?
Шпигельберг (тихонько подходит к ним). Вы говорите о хлебе и воде? Хорошая жизнь! Я для вас припас кое-что получше. Разве я всегда не говорил вам, что мне еще в конце концов за всех вас придется думать.
Швейцер. Что там брешет эта баранья голова? Осел хочет думать за нас всех?
Шпигельберг. Зайцы вы, калеки, хромоногие собаки, если у вас не хватает духу отважиться на что-нибудь великое!
Роллер. Ну, ладно! Пусть так! Но твоя-то выдумка поможет нам выбраться из этого проклятого положения? А?
Шпигельберг (с надменным хохотом). Несчастные! Выбраться
Кошелек или жизнь!
