существенные, в языке, хозяйственной деятельности, религиозной ментальности и др. К тому же существовала историческая традиция южнорусской государственности, как со времени Киевской Руси, так и со времени более близкого: середины XVII–XVIII вв. (Гетманщины).
Так что почва для роста южнорусского сепаратизма, особенно культурного, на рубеже XIX–XX вв. была весьма благоприятна. Тем более трансформация сначала европейской цивилизации, а затем и России в индустриальное общество в XIX в. привела к стремительному росту слоя интеллигенции, который на южнорусских землях стал претендовать на право быть южнорусской элитой. Последняя, с целью обособиться от общей русской государственности и культуры, начала переход от этнического имени «русские» (точнее, малороссы) и «русины» к этническому имени «украинцы».
Нетрудно понять, что как раз историческая доктрина Украины-Руси Грушевского представляла собой ничто иное, как историко-идеологическое обоснование претензий новой южнорусской элиты на культурную, а в перспективе и политическую обособленность. Уже в силу этих культурно-политических условий и задач Грушевский должен был во главу угла своих исследований ставить не столько научные принципы, сколько этнополитические цели. Поэтому сегодня, в XXI в. вызывает неподдельное удивление стремление подавляющего большинства украинских историков неуклонно придерживаться более чем столетней давности идеологической доктрины Украины-Руси. Это все равно, что ехать на упряжке волов по современному скоростному автобану.
Ко всему заметим, что концепция Грушевского уже в момент своего написания не вызвала большого интереса в исторических кругах России. И не только из-за ее явной идеологической подоплеки. Сам факт превращения вдруг Южной России в Украину, да еще именование даже Древней Руси Украиной, термином, который вообще появляется не ранее XIII в., для историков начала XX в. представлялся абсурдом. Тем более что к этому времени уже прошло несколько десятилетий как были написаны и читаемы работы Карамзина, гигантский труд Соловьева, концептуально-исторические исследования Ключевского и т. д.
Но не только совершенно ненаучная «украинизация» истории Руси сразу бросается в глаза. Сама трактовка ранней русской истории, по меньшей мере, вызывает удивление. Так, совершенно не обоснованы поиски «древних» корней украинцев. Эта идея, намеченная еще Антоновичем, сегодня, в XXI в. породила просто бредовые «находки» предков украинцев чуть ли не в палеолите(!). Она уже выработана Грушевским в его концепции Украины-Руси, является частью ее. Ясно, что попытки вопреки не то что научному методу, но даже здравому смыслу отыскать украинцев там, где их и быть не могло, иначе как грубой фальсификацией истории назвать нельзя.
Именно это весьма широко осуществлял Грушевский. Уже в первом томе, написанном весьма непонятным языковым суржиком (так как Грушевский параллельно с созданием украинской истории
