чайник и особый чайник с кипятком, на другом – сахарница и чайный сервиз, на третьем и четвертом размещались пирожницы с печеньями, конфетами и пирожными. С профессиональным умением лакеи составили содержимое своих подносов на будуарный столик и принялись разливать чай и вообще обслуживать Анну. А когда она вдоволь напилась и наелась и лакеи ушли, жизнь снова показалась ей приятной.
Она прошлась по своим комнатам, не зная, чем заняться. Дала Глаше и второй своей служанке, Ксении, указания, как разложить присланные вещи, как развесить платья. Что делать дальше, она понятия не имела. Ей хотелось пойти в парк, погулять там одной, вспомнить все события сегодняшнего дня, но она не знала, имеет ли право так поступить. Ведь она находилась на службе! Что, если императрица снова прикажет ей присутствовать при каком-нибудь своем выходе? Ее снова стали мучить воспоминания о пережитом унижении. Казалось, снова наступает черная полоса…
Так она стояла, мучимая сомнениями, когда раздался стук в дверь, и Глаша доложила, что ее хочет видеть некий господин.
– Проси, – кивнула Анна.
Она еще не привыкла к мысли, что может сама кого-то принимать – или не принять. Дома все подобные решения принимали родители.
Дверь открылась, и в комнату вошел белокурый молодой человек в безупречном камзоле. Он был тонкий, изящный и весь какой-то тихий, как мышка.
– Рад вас приветствовать, госпожа Лопухина, – произнес он таким же тихим голосом. – Позвольте представиться: меня зовут Никита Обольянинов, и я являюсь первым секретарем его величества императора. Его величество, уезжая на встречу с прусским посланником, поручил мне позаботиться о вашем устройстве.
– Благодарю вас, господин секретарь, – ответила Анна, – но обо мне уже позаботился господин Кутайсов. Он был так любезен, что послал за моими вещами в Петербург, и их уже доставили. Так что теперь я ни в чем не нуждаюсь.
– Так ли уж ни в чем? – Любезный молодой человек слегка улыбнулся. – А разве вы не хотели бы приобрести что-то новое, чтобы предстать перед его величеством в лучшем виде?
– Да, граф Кутайсов говорил, что мне дадут экипаж и я смогу поехать за покупками. Однако…
– Да, и что же?
– Граф, видимо, был занят и не распорядился насчет экипажа. Кроме того, я не знаю, могу ли я отлучиться из дворца, будучи камер-фрейлиной ее величества…
– Насчет этого вы не должны беспокоиться, – заявил Обольянинов. – Его величество ясно распорядился, чтобы государыня не утруждала вас исполнением докучных обязанностей.
– Однако утром…
– Я уже имел беседу с ее величеством относительно утреннего происшествия и еще раз объяснил императрице волю государя, ее супруга. Смею надеяться, что моих объяснений будет достаточно, и вас более не станут беспокоить со стороны ее величества. Это было только досадное происшествие, поверьте, и оно более не повторится.
