style="font-size:15px;"> А Заяц продолжал доказывать необходимость концентрации именно на крокодилах.
– Беда всех зоопарков, – говорил он – в их пестроте. Тут тебе и слон, и ворон, и лиса, и таракан мадагаскарский. В результате у посетителя образуется в голове дикая каша, как у автобусного экскурсанта, проезжающего за три дня пять европейских стран. Необходима концентрация на чем-нибудь одном. Как в общепите – бывают шашлычные, бывают чебуречные, бывают сосисочные.
– Бывают, – соглашалась Полинчик. – Но, согласись, что глупо открывать чебуречную или бутербродную там, где нет ни одного широкопрофильного ресторана. Лучше все-таки начать с него.
– Мы же, когда приходим в ресторан. – гнул свое Заяц, – не заказываем сразу все, что есть в меню. И даже если бы в нас это поместилось, и денег хватило бы счет оплатить, все равно не заказывали бы. Потому что понимаем – невозможно объять необъятное, вбухать в себя столько всего разного, несовместимого. Так почему же, если мы так бережем свою утробу от чрезмерностей, то в голову готовы напихать всяческих впечатлений без ограничений, а затем утрамбовать их, чтобы еще вошло.
Этот бессмысленный спор длился долго. Полинчик, поначалу вызвавшаяся помочь старому другу и даже намекнувшая на некоторые свои административные возможности (почему, собственно, и выбран был Архангельск, а не Вологда или, к примеру, Гусь-Железный), теперь, похоже, всячески стремилась внести в голову Олега неуверенность и смуту. Потому что полноценный зоопарк он бы действительно не потянул. А крокодильник не устраивал Полинчика.
В конце концов, ближе к полуночи, деловые партнеры решили перенести разговор на потом. Наш герой вызвал автомобиль «Снежок» и через полчаса уже сидел в лобби «Пур Наволок Отеля». Пил местную водку «Северное золото» (настоянную, если верить этикетке, на пантах марала) и размышлял о послании в плотном конверте, которое вручил ему ночной портье. Послание было таким: «Ты чмо масковское если хочиш и дальше жить спакойна здаровым и целым убирайся отсюда внатуре сичасже и шоб никаких кракадилоф».
Подписи под посланием не было.
* * *
На следующий день Олег вел жизнь обыкновенного туриста. Зашел в музей, где ознакомился с чучелом белого медведя. Вопреки законам анатомии, медведь стоял на задних лапах, но таксидермист был питерский, дело имел лишь с бурыми медведями и таких тонкостей не знал. Прогулялся по улице имени революционера Чумбарова-Лучинского, превращенной местными энтузиастами в городок деревянного зодчества. Отобедал, между прочим, в ресторане Соловецкого подворья, где заказал оленину в горшке и тресковый поморский пирог.
Послание сверлило мозг, но не сказать, чтоб очень сильно. Не в характере отважного африканиста дрожать от каждого лица бумаги, написанного безграмотным наглецом.
Картина, тем не менее,
