волов. На водной поверхности всегда плавали рассохшиеся бочки, клепки и деревянные ведра, выброшенные за ненадобностью.
Летними ночами отдыхали тут чумаки. Горели костры и звенели песни:
– Ой, у полi озеречко!
Там плавало вiдеречко —
Аж три ночi iз водою.
Вийди, дiвчина,
Вийди, рiвчино,
Поговоримо с тобою!
– Ой, рада б я виходити,
З тобой, милий, говорити.
Лежить нелюб
На правiй руцi,
Так боюся розбудити.
– Ой, дiвчина, моя люба,
Вiдвернися вiд нелюба!
Буду стрiляти,
Буду влучати,
Як у сизого голуба.
– Ти не стрелиш,
Ти не влучиш,
Тiльки нас в життi
Разлучиш.
Сiдлай коня и зъiзжай з двора,
Бо не мiй ти, а я не твоя.
– Ой, у полi озеречко!
Там плавало вiдеречко.
Сосновi клепки, дубове деньце —
Не цурайся, мое серце!
Бо як будешь цуратися,
Будуть люди смiятися.
Вийди, дiвчино, вийди, рiвчино —
Поговоримо с тобою!
Эта народная песня широко распространена. И рискованно утверждать, что она возникла именно здесь. Но символично предание, что у Козака Грицька была молодая жена, красавица Маруся, и вела она по отношению к мужу сходный, как в песне, образ жизни, что и дополняло, к долгам мужа, сложную ситуацию.
За Козаковым озером Ромоданский шлях поднимается по выпуклой возвышенности. Отсюда горизонт расширяется в окружности. С возвышенности, как со лба старика морщины, во все стороны сбегают балочки и впадины: одни, извиваясь до бассейна Сулы – вправо, другие – влево, на северо-восток к бассейну реки Хорола. На самом взлобке возвышенности, по правую руку, у шляха в то время стояли полуразрушенная корчма и почтовая станция. Первые годы века тут всегда было многолюдно. Теперь почтовая станция упразднена. Число проезжих людей сократилось. Шинкарь лишился доходов, корчма разрушается. Вытоптанный широкий двор шинка зарастает бурьяном, чертополохом и лопухами репейника – вот и зовут чумаки это урочище Репьяховка.
Тут чумакам любо сделать остановку, пустить волов на вольный выпас. Пусть ходят; никуда не скроются. Отсюда все балочки как на ладони видны. Никто не спросит, не накричит – «мое». Это земли осиротелых владельцев да сбежавших арендаторов. Примыкают они к водостоку, к землям спорным. А раз спорным – значит, обезличенным. Учудил это сынок князя Кочубея: проиграл их в карты панку Рахубе, а Рахуб, не успев их узаконить, проиграл захудалому помещику Кулябко. Теперь где-то в Петербурге, в сенате, тяжба тянется, а крестьяне друг с другом дерутся. Одни – земли «нашего пана», а другие – «нашего князя». Вот и увековечили урочище Спорным.
Спорное разделяет неглубокий яр, мокрый, заросший мелкою лозою, в лозах – топи (трясины) скрытые. Зайдут ненароком сюда чумацкие волы и тонут. Хорошо, если голова и хвост
