target="_blank" rel="nofollow" href="#n_78" type="note">[78]. Следующий раз такой экзамен был устроен в 1818 году, но в числе сдавших его Чернова уже нет.
Между тем Иван Васильевич Чернов никак не мог получить чин прапорщика раньше 17 лет, то есть до 1820–1821 года. Таких случаев в сохранившихся до наших дней документах Дома не обнаружено. Также не мог он оставаться в числе кадетов и после 1824 года. Однако в списках выпускников 1820, 1821, 1822, 1823, 1824 и 1825 годов И.В. Чернов не значится.
Правда, среди редких и разрозненных дел Императорского военно-сиротского дома за 1809–1825 годы попадаются и прошения о переводе в другие кадетские корпуса, и рапорты об отчислении в связи с тяжелой болезнью и даже смертью воспитанников или – по решению начальства – «за дурное поведение». Но Чернова нет и здесь.
Таким образом, след сына Дуровой теряется. Пока невозможно указать ни род его занятий после выхода из Императорского военно-сиротского дома, ни место пребывания. Однако в 1809–1816 годах он находился в столице, и Надежда Андреевна туда ездила. Только в книге «Кавалерист-девица. Происшествие в России» она постаралась как можно больше запутать описание своих поездок в Сарапул и Петербург, смещая даты и события.
«Три года с половиною отец не видел меня (то есть речь идет о начале 1810 года: побег из дома в сентябре 1806-го плюс три года и шесть месяцев. – А. Б.)… – пишет она в главе „Отпуск“. – Я поехала одна на перекладных, взяв с собою в товарищи только саблю свою, и более ничего…»[79] Далее из рассказа выясняется, что поездка выпала на зимнее время. Во-первых, «кавалерист-девица» была в шинели. Во-вторых, «дорога зимняя начинала портиться» на ее обратном пути из Сарапула в Дубно, где стоял Мариупольский гусарский полк. По словам Дуровой, у отца она была недолго: «Беспрерывные расспросы наших провинциалов навели на меня такую грусть, что я почти с радостью увидела рассвет того дня, в который должна была ехать обратно в полк».
На самом деле прошение об отпуске Надежда Андреевна подала в октябре 1808 года, причем обратилась прямо к военному министру, что являлось нарушением установленного порядка. По-видимому, командование полка не одобрило намерение молодого офицера, только в феврале 1808 года начавшего службу, уже через восемь месяцев просить, как тогда говорили, «домовой отпуск». Дурова же знала, что сын ее уезжает на учебу в Санкт-Петербург, и хотела обязательно с ним повидаться. «…Мог получить отказ, которого в рассуждении моих обстоятельств ничего не могло быть хуже», – пишет она Аракчееву[80].
Отпуск на два месяца ей дали. Надежда Андреевна отправилась в Сарапул через Москву, где была 8 и 9 января 1809 года, что и отмечено в рапорте Московского ордонанс-гауза[81]. Обратно корнет Мариупольского гусарского полка Александров проследовал через Москву, согласно такому же рапорту, 20 февраля. Получается, что у отца она гостила не менее трех недель. Скорее всего, на обратном пути Дурова сопровождала своего сына и младшую сестру Евгению, едущих в Санкт-Петербург. Тут совпадают две даты. Если в Москве они находились 20 февраля,
Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. – М.: Московский рабочий, 1983. С. 105.
РГВИА. Ф. 26. Оп. 1. Д. 403. Л. 608–609. Письмо корнета Мариупольского гусарского полка Александрова графу Аракчееву от 8 октября 1808 года.
РГВИА. Ф. 26. Оп. 1. Д. 430. Л. 433 оборот – 434 оборот. Рапорт Московского ордонанс-гауза военному министру о проезжающих через Москву офицерах от 14 января 1809 года, № 5.
