следов не разберешь. Здесь недавно были стражи-скитальцы, дрова заготовили они. Но есть свежие следы, оставленные день или два назад тяжелыми сапогами. Следы одной пары я разглядел точно, но похоже, что их здесь было больше. И это не скитальцы.
Он замолчал и озабоченно задумался. Все хоббиты вдруг мысленно представили себе Всадников в плащах и сапогах. Если они нашли эту котловинку, то чем скорее Долгоброд уведет хоббитов отсюда, тем лучше. Сэм, услышав, что враги скачут по дороге и находятся всего в нескольких милях отсюда, недовольно оглядывался.
– Может, лучше побыстрее отсюда смыться, господин Долгоброд? – с нетерпением спросил он. – Уже поздно, и эта яма мне совсем не нравится: как-то здесь жутко.
– Да, надо немедленно что-то решить, – ответил Долгоброд, вглядываясь в небо и оценивая время и погоду. – Мне это место тоже не нравится. Но знаешь, Сэм, – проговорил он, подумав, – ничего лучшего для ночлега поблизости нет. До ночи нам нет смысла двигаться. Сейчас нас не видно, а двинемся – могут сразу заметить. Уйти отсюда можно только в сторону от нашего направления, отступить на север, – но там местность такая же. Чтобы укрыться в зарослях к югу отсюда, придется пересекать тракт, а за ним следят. На севере же на много миль тянется голая пустошь.
– А всадники видят? – спросил Мерри. – Мне показалось, что они вместо глаз пользуются носом – вынюхивают при дневном свете, что ли? А когда ты их внизу увидел, то заставил нас сразу лечь, и теперь говоришь, что если мы двинемся, нас увидят.
– На вершине я потерял осторожность, – сказал Долгоброд. – Увлекся поисками следов Гэндальва. Стоять вот так втроем наверху было ошибкой. Ибо черные кони – зрячие, и у всадников за соглядатаев могут быть разные твари и люди, как подтвердилось в Бри. Всадникам не виден светлый мир, как нам, в их сознании мы представляемся тенями и очертаниями, которые разрушает только полуденное солнце; в темноте они воспринимают формы и признаки, нам неведомые, – тогда их больше всего надо бояться. И они все время чуют живую кровь, жаждут ее и ненавидят. Кроме зрения и обоняния, у них есть иные чувства. Мы же чувствуем их присутствие, – когда мы пришли сюда, нам стало тревожно еще до того, как мы их заметили, – а они нас чувствуют острее. Кроме того, – он понизил голос до шепота, – их притягивает Кольцо!
– Значит, спасенья нет? – сказал Фродо, испуганно озираясь. – Если я двинусь, меня увидят и догонят! Если останусь – сам их притяну!
Долгоброд положил руку ему на плечо.
– Не отчаивайся, – сказал он. – Ты не один. Будем считать приготовленное топливо хорошим знаком. Здесь не ахти какое укрытие, но огонь послужит нам и заслоном, и защитой. Саурон использует огонь в своих злонамеренных целях, как и все остальное, но эти Всадники огня не любят и боятся тех, кому он послушен. В безлюдной пустоши огонь – наш друг.
– Может быть, – пробормотал Сэм, – но зажечь огонь – это все равно, что сказать: «Мы здесь», даже кричать не надо!
В самом глубоком и укромном уголке котловинки они разожгли костер и приготовили еду.
