ко мне, вам первому и говорить, – подстрекая, пытаюсь улыбку на лицо натянуть. Но никак не идет. Скалюсь, чувствуя, как губы трескаются от напряжения. Предчувствие холодной иглой войдет в ребра и дышать не даст.
– Зря приехал, – выдохнет он горько и отмахнется. Глянет вдаль темным взором: болезненным и тягучим, как смола. Ногу с порога спустит и плечи повернет. Чувствует, что беду принес? – Вы Адела?
– Я. А что надо-то?
– Малолетка мне вряд ли поможет. Извините.
Снег захрустит под тяжелыми ботинками: «Иди, иди и не возвращайся».
– А сколько лет нужно для помощи? – брошу вслед, глупая.
Он замрет на миг и зубами заскрипит, но не ответит. Только побежит по мне взглядом, будто ладонью теплой. Не касаясь. А у меня под коленками задрожит, словно я на телеге по каменистой дороге еду. Дух выбьет и дыхание тяжелым станет. Давно одна в четырех стенах. На людей реагировать стала странно. Иль особенный он?
– Зайдите, хоть отогрею вас. Держать силой не стану, – Изо рта пар вырвется и в преграду между нами превратится. В незримую стену, как стекло, тонкую.
– Я в машине погреюсь, – огрызнется молодец, поглядывая на пса лохматого. А тот неожиданно, с цепи срываясь, бранью зальется.
– Как угодно, – дверь прикрою, а сама подожду, что окликнет. Замерзнет ведь, не доедет, гордец. Но промолчит он, упрямец, и только вьюга запоет издалека свою песню.
Снег лапатый с неба начнет сыпать, будто не по своей воле, а кто заколдовал. Быстро скроет белый ковер все пути от глаз людских. Да ветер ледяной, деревья до земли согнет. Выдует, сломает душу заблудшую и не подавится. Не успеет молодец выбраться из нашей глуши.
Вьюга нависнет над деревней пузом беременным. Черным, плотным. Вот-вот разродится.
Беда под горлом стоит – не отпускает. Побегу к окну. Палец засвербит в том месте, где укололась. Поцелую его, вкус железистый глотая. А сама чувствую, как губы немеют, и холод к самому сердцу пробирается. Радужки его черные, брови густые, да скулы мужественные перед глазами стоят, не хотят уходить – будто протянулась между нами нить алая.
Пропадет ведь! Не подюжеет на нашу гору на своей заморской машине выехать. Да в погоду такую.
Гляну на дорогу пустынную. Заметель-стужайла усмехается, в стекло стучит-сыплет, да солнечный свет съедает. Пропадет незваный гость!
Может, одумается и вернется? Нет, гордый слишком: малолетка ему не поможет! Где это видано? Меня в округе с десяти полных лет знают, и никто ни разу не сказал, что мала я слишком для дела доброго. Ведь дарить радость людям в любом возрасте можно. Чем не угодила-то нежданному?
Злость придавит горло да скрутит тело. Выть захочется. И Гром подпоет мне из будки. Нос побоится высунуть – так вьюга разгуляется. Всего-то час назад солнце было, да снег искрился – не гляди – ослепнешь. А теперь в двух шагах от окна пелена сплошная, как белый хлопок.
И мучает меня любопытство.
