отвлекся от управления и приборов и оглянулся на Иваныча.
Пирс на железке был свободен, и пришвартовались по-барски, то есть как получилось, так как руль у нас почти заклинило еще три дня назад. Иваныч намеренно загнал «Аврору» на отмель рядом с пирсом, судно уткнулось килем в каменистый берег и, чуть накренившись, замерло. Вымотались и устали все… Кроме того, что были трое увечных, не сильно, но с переломами, остальной экипаж отделался небольшими ушибами, испугом и весь переход занимался тем, что подменял тех, кто стоял на ручной помпе, потому как мотопомпа перегрелась и вклинила к исходу первых же суток болтанки.
– Иваныч, а как мы слезать с мели-то будем? – спросил я капитана, когда он дал команду заглушить двигатель.
– Никак! Пока с нашей верфи ребята сюда не прибудут и не устранят течи по трюму, а потом сдёргивать ее буксиром с мели и на буксире же тащить к Сахарному.
– Все так плохо?
– Да, не в те воды сунулся наш флагман, – хмыкнул Иваныч и как-то грустно улыбнулся, – но свою задачу он выполнил, и даже перевыполнил.
– Ладно, я к радисту, дам радио по закрытому каналу и…
– И спать! – договорил за меня Иваныч, а потом утопил кнопку громкой связи и сказал, – всему экипажу – благодарность от капитана… всем отдыхать, двенадцать часов!
Прежде чем завалиться спать, после того как я дал радио на Сахарный, сначала зашел к нашему врачу, чтобы перевязать колено, но тот спал прямо на операционной кушетке. Не стал будить, самостоятельно перевязался и побрел в свою каюту, в которой тоже, «без задних ног» уже дрых Юра. Вытянувшись на шконке и закрыв глаза, я слышал через открытый иллюминатор, как Иваныч вежливо посылает Сашу и бойцов комендатуры Железки:
– Мужики, все потом, у нас все живы и все кроме меня уже все спят… неделю на ногах с перерывом на пару часов сна – это тяжко, все позже Саша. Радио на Сахарный мы дали…
Саша что-то ответил, но я уже не слышал и провалился в сон.
440-й День
Спал беспокойно, снилась какая-то муть… снова картинки из детства и солнце, настолько яркое и жаркое, что я проснулся оттого, что жутко хотел пить. Предрассветные сумерки достаточно освещали каюту, я поднялся с постели на ноги и сразу почувствовал ненормальность наклона палубы – сидим на мели с приличным креном. Юра вздрогнул и открыл глаза…
– Спи, я на камбуз, пить хочется.
Юра ничего не ответил и не пошевелился, его веки опустились и он снова, громко засопел. «Аврора» как вымерла, все просто смертельно устали и вымотались, даже на камбузе тишина и как следствие нескольких дней пережитого шторма полный бардак – на полу посуда, шкафчики тоскливо смотрят на меня перевернутым нутром, коряво распахнув дверцы. Я поднял с палубы эмалированную кружку с оббитой эмалью и налил воды из расходного бачка со стены, который держался на одном анкере, жадно опустошил кружку и сразу налил еще. Подошел к иллюминатору, открыл его и осмотрел пристань на Железке и щитовой барак дежурной службы, рядом с которым прохаживается караульный,
