веки веков никто не простит. Злость всколыхнулась в нём холодной волной, и он испытал сильное чувство неприязни к Кубинскому.
– Чем-то на нынешнего Макаревича похож, – высказался Жаглин, разглядывая фото. – Ляха бляха!
– Точно, – через силу обрадовался Цветаев и снова с ненавистью посмотрел на Пророк. Пророк ничего не заметил. – А я думаю, ну, где я его видел? – сказал Цветаев. – У него ещё банковская карточка была.
Пророк взял карточку.
– Алекс Фогель, – прочитал он. – Это уже кое-что! Жаль, кода не знаем.
– Знакомый, что ли? – ехидно поинтересовался Жаглин, с жадностью поглощая горячий пельмень.
– Сдаётся мне, ты действительно завалил не сотника, а профи из «чвашников»[4]. Надо уточнить.
– Не может быть, – буркнул Цветаев, попадаясь на дешевую лесть. – Дался легко.
Злость отпустила его, как рак, ухвативший за палец. Вместо неё пришли апатия и усталость. Он принялся жадно есть. Пельмени были сочными, и сами собой проскакивали в желудок. Но особенно хороши они были с бочковыми помидорами, прямо елей для души, а не пища.
– И на старуху бывает проруха, – высказался Пророк.
– А почему немец? – спросил Жаглин, вытирая усы.
Пророк только пожал плечами, давая понять, что вопрос не к нему, а к создателю.
– Фото сотри, – посоветовал он, возвращая Цветаеву телефон.
– А сам не боишься? – спросил Цветаев, демонстративно пряча телефон в карман, и почесал шрам на груди.
Плевать на опасность, решил он назло Пророку.
– Сам не боюсь, – на этот раз с вызовом заверил его Пророк.
Он вечно ходил куда-то с этими фотографиями и получал инструкции, что и как делать, а потом Цветаев отправлялся на задания и совершал подвиги.
– Да за тобой охотились серьёзно, ляха бляха! – наконец-то сообразил Жаглин. В его голосе прозвучали нотки зависти, гипс не давал ему возможности участвовать в операциях. – А мне одни рядовые попадаются, – Жаглин кивнул на подоконник, где стояла банка, на три четверти полная рублёвок.
– Будет и на твоей улице праздник, – почему-то зло среагировал Пророк, и скулы его стали твёрже. – Если по всем правилам, то «сетку» накинут. На весь город сил у них, конечно, не хватить, а на наш район достаточно, или будут накидывать на каждый по очереди, пока не добьются результатов.
До этого они, чтобы далеко не ходить, облюбовали нижнюю часть Липок, на Кловском спуске. Оттуда страха ради пришлось уйти после того, как пропал Орлов. Никто не верил, что он предаст, но Пророк был непреклонен: «Устав писан кровью! И баста!» Чёртовы принципы Пророка! Поэтому они поднялись на два квартала выше, под скворечню белых ворон, Гончара, 30. Орлов об этой квартире не знал. Знал только одни Пророк. Все планы были у него в голове, а записей он принципиально не вёл.
Он потянулся и бросил в банку сотню, а потом налил водку.
– Что толку… – отозвался Цветаев,
ЧВА – частная военная армия.
