больше к прыжкам.
Алиса ничего не ответила, опустила глаза и ушла.
Друзья 2
– я думала ты никогда не очнешься – продолжая играть волосами Ники, Лена не отпускала свою тоску
– ну что ты, родная, мне уже лучше
– эти твои переломы, сотрясение – она посмотрела на загипсованную ногу, затем руку – как ребро?
– всего лишь трещина. Лена все заживет, успокойся.
– я так боюсь за тебя, как ты будешь дальше…
Это была грусть или тоска в самых глубоких смыслах. Она уже не хотела верить в счастливый конец, или начало чего-то, ставя под сомнение саму доброту, даже порой любовь, которую всячески пытался сохранить ее маленький трехлетний сын. Люди для нее стали простым кишащим то ульем, то муравейником, то…. Лена говорила про них: «Только инстинкты, только они двигают всеми. К примеру для одних появился новый бренд в одежде, для других в автопроме, для третьих – в еде. Но для всех это звучит одной командой «фас», и они бегут, как и я сама, покупая, или беря кредиты на это свое «добро». Потому, что таково их «Я», ну или мое, неважно. Это просто толпа, которой управляют те, кто управляет теми, бесконечно ради себя.
– Лена, я тебе щас «всеку» – Лука начинал злиться
– Да конечно, сколько можно, – Макс поддержал его.
Лена обиделась, отстав от волос Вероники, и отвернулась, уделяя больше внимания своей же никчемной тоске
Врачи еще долго работали над пострадавшей: зашивали раны, гипсовали переломы, прежде чем увезти из реанимационной в палату.
Была глубокая ночь, даже какая-то слишком темная. Камиэль отдалась своим снам. Он стоял над ней, хотя его нынешнее тело было в другой палате, и видел Эли, «запечатанную» так же в телесную оболочку, но во много раз красивее, чем любая из любых. Она парила над собой, не имея возможности контролировать себя, как в прошлом. Всё ограничивалось пределами этой оболочки. Потоком мыслей – мощной энергией, он словно запускал механизмы жизней каждого органа ее безупречного образа. Он не двигался, чтобы концентрация была максимальной. Это была аура то бело-синего цвета, то желтого, то красного… пропуская её по легким изгибам Камиэль, каждая разорванная мышца, после той аварии соединялась своими волокнами. Он видел это так же легко, но только не в том теле, которое теперь предназначалось для него.
Дверь в палату открылась, зашла медсестра с очередным уколом и замерла. Тело Эли ярко светилось, рядом она разглядела его, переливающегося мощным цветным потоком, почувствовав медика, он прекратил процесс, но было уже поздно. Медсестра лежала на полу, рядом растекались жидкости из пары разбившихся бутыльков.
За последнее время он слишком много отдал: его силуэт местами переливался уже черным светом.
Он и Камиэль теперь были готовы к этому миру. Так считал он…
– доброе утро, мы уже решили, что вы впали в кому – лечащий врач листал историю болезней – вы нас
