style="font-size:15px;"> Ведущий: Не торопитесь. Терпение в нашем деле, как тормоз в автомашине: не притормозите вовремя, и приходится потом ехать задом…
Отступление автора
Вскоре мне представилась возможность участвовать в беседе с Аркадием Голубом. Далее я привожу его рассказ.
Аркадий Голуб (он же А. Алексеевский, он же А. Голубев): Я находился в районе города Джабраил. Сидел как-то в ресторане, рядом рос огромный клен, из-под которого вытекал ручей; ресторан как бы сросся с кленом, его второй деревянный этаж словно жил на разросшихся ветвях. Огрызком чернильного карандаша написал на столе строки, вдруг пришедшие в голову:
С пути-дороги совсем я сбился,
А потому попал сюда.
Воды холодной и я напился
Под этим кленом из родника…
Короче, решил бежать. По мелководью перешел реку Аракс, сел на том берегу, долго мучился, думал идти обратно, но вошел в воду только по щиколотки. Она охладила. Зачем-то помыл ноги. Мне фантастически повезло: граница была позади, я – в Иране. Первыми меня заметили жители деревни, позвали полицейского. И началась моя одиссея.
Полицейский переправил меня в Тебриз, в тюрьму, которая называлась «шахрабани» – полицейская, через несколько недель я уже очутился в Хурамабаде, в армейской тюрьме – «дэжбани», а потом в лагере «Камп», где почти не кормили и не поили, держали на солнцепеке. Чуть не сдох.
Просидел в общей сложности восемь месяцев, пока меня не отправили на поселение в Исфаган. Там я познакомился со старым эмигрантом Александром Благообразовым, который бежал вместе с женой из России еще двадцать лет назад, в 1933-м. У него была в Исфагане механическая мастерская. Отнесся он ко мне с пониманием и сочувствием, дал взаймы немного денег и свел с брюхатым Селгани, владельцем дохленького электрорадиомагазина.
Я стал работать, руки у меня золотые плюс четыре курса технического вуза. Но платил он мне всего три тумана в сутки: хватало, чтоб не помереть с голоду. «А я еду, а я еду за туманом…»
Увидев, что я действительно хорошо разбираюсь в радиоаппаратуре, Селгани открыл при магазине мастерскую по ремонту. Через год мы с ним стали компаньонами. Между прочим, брюхатый эксплуататор был членом какой-то левой партии Ирана, подозреваемой в связях с коммунистами. Не без моей помощи Селгани вскоре последовал туда, откуда я уже вырвался.
Магазин и мастерская перешли ко мне, от семьи толстяка я откупился небольшой суммой и даже отдал долг Благообразову. Тут-то он и свел меня с Волошановским и Кошелевым, после чего начался мой «американский» период жизни. Эти два типа были сотрудниками ЦРУ и находились под началом Стива (Стивенсонна).
У меня тогда уже была мысль вернуться в Союз, я даже несколько раз подходил к советскому консульству в Исфагане, но войти не решался: грехи не пускали.
Стив завербовал меня у себя на квартире, предварительно выяснив, что я могу. Что я мог? Кроме прочего, я имел профессию радиста-оператора: закончил в Кемерове
