могла прийти мне на выручку, и это новое окружение в то время делало меня лучше.
Я помню зал в подвальном помещении, где мы занимались – очень маленький, душный, с плохой вентиляцией и множеством людей. Когда мы боксировали, то порой ударялись друг о друга затылками, настолько мало там было места. Я хотел научиться драться и иметь преимущество – в тот момент для меня это было крайне важно, как, наверное, и для любого подростка.
Я хорошо помню своего тренера. Ему тогда было около семидесяти лет. Он выпивал, и мы часто слышали о нем множество разных историй, где он фигурировал как настоящий боец. Например, он постоянно «выносил пачками» людей в ресторанах. Когда люди заканчивались, приезжала милиция и увозила его в отделение. Он успокаивался и на следующий день, дыша перегаром, возвращался к тренерской работе. Больше всего мы не любили, когда он отрабатывал удары и бил нас, пацанов, по лицу без перчаток. Но сейчас я понимаю, что такова была его методика обучения – все должно быть по-настоящему.
Только тогда я по факту стал старшим мужчиной в своей семье. Раньше мне не верилось, что отца больше нет. Конечно, я был еще пацаном и не мог полностью осознать случившегося, но не проходило ни одного дня, чтобы я не чувствовал себя брошенным. Не из-за мамы: она всегда была рядом, поддерживала нас. Просто не стало важнейшего человека в моей жизни, и я будто остался сам по себе – с этим ощущением приходилось жить. А еще я потерял чувство безопасности.
Но благодаря спорту появилось осознание того, что я несу ответственность за свою семью, что я мужчина и на меня рассчитывают. Я окончательно вышел из своего прошлого круга друзей, с головой увлекся боксом и общался с ребятами, которые не курят и не пьют, а думают о своем будущем. В те годы я часто размышлял над тем, что стать успешным и богатым крайне сложно и почти недостижимо. И в то же время меня тянуло к людям, которые этого добились. И негативные эмоции, похожие на жжение где-то внутри, были вызваны искренним несогласием с тем материальным уровнем, на котором я находился, что часто становилось стимулом. Стимулом изменить все вокруг.
Вот пример. Я ненавидел просыпаться по утрам. Семь утра в Тынде – это ночь, зима длиной в девять месяцев, холод и прогулка в школу пешком при – 40°C. До сих пор вспоминаю те утренние походы с содроганием: я не хотел покидать теплую постель и идти в темноту. Но приходилось делать то, что не нравится. Вставал, шел умываться, садился на край ванны, грел руки под горячей водой и досматривал свой сон еще несколько минут. Затем был простой завтрак, который я обычно не ел. Мама делала его, несмотря на то, что я почти никогда к нему не притрагивался. Я был сложный, а она выполняла свой материнский долг. После отправлялся в школу.
Все время у меня были поддельные проездные, по которым я иногда ездил на автобусе – увы, но такой номер срабатывал не всегда и на следующей остановке меня могли попросту высадить на улицу. Так что нередко я сам выбирал пешую прогулку. Уже тогда я
