выслушать меня до конца».
«Можешь считать, что напугала. Обещаю, что выслушаю».
«Хорошо. Лика, из ста трех кадетов в Академии-Си сорок два – ко-нэмусины. Мальчиков и девочек поровну. Остальные – искины поддержки. Ко-нэмусины – они…»
«Давай, не стесняйся».
«Они – дети».
«Я заметил. Хотя «подростки» более адекватно, но не суть. И в чем разница?»
«Я сбросила тебе краткое описание концепции. Там три абзаца. Прочитай, я подожду».
«Где?.. Ага, вижу. Сейчас…»
Пауза.
«Яни, ты что, с ума сошла?!»
«Я понимаю, что ты сейчас думаешь…»
«Ты совсем сдурела? Ты понимаешь, что ты творишь?»
«Понимаю. И как минимум – не хуже тебя».
«Сомневаюсь. Яни, я, конечно, не разбирался в вопросе так глубоко, как ты, но даже я помню, что незрелые психоматрицы нежизнеспособны. Они неполноценны и не способны к активному существованию. Ты решила, что в мире слишком мало имбецилов? Новых наплодить хочешь?»
«Лика, та пятнадцатилетняя девочка, которая якобы притащила тебя в Академию – она показалась тебе имбецилом?»
«Нет, но…»
«Она ко-нэмусин. И она не идиотка. Я еще не тестировала ее интеллект, но я бы сказала, что он соответствует видимому возрасту».
«…»
«Лика, пожалуйста, пойми – я пытаюсь сделать их них людей. Полноценных людей».
«Яни, ты играешь с человеческими жизнями. С жизнями детей, что еще хуже».
«Да. Играю. У меня нет другого выхода. Пойми, я не могу спокойно смотреть, как мы отбираем у них шанс выжить. Мы все прекрасно понимаем, что темный сон таких психоматриц – всего лишь эвфемизм для их вечной консервации. Что мы никогда не рискнем работать с ними».
«Но мы же уже договаривались, что оставим вопрос на потом, когда сумеем разобраться…»
«Чушь! Посмотри на себя, Лика. Много у тебя времени на то, чтобы разбираться с посторонними вопросами? Да и есть ли вообще желание? Ты живешь полноценной интересной жизнью, тебе не до них. И всем нам – тоже. Так несправедливо. Я так не могу».
«И потому ты засовываешь их на гражданскую войну?»
«Лика, я не волшебница. Я не умею творить чудеса. Я иду наперекор всем теориям Старших в надежде, что они ошибаются. Что такие вопросы попросту не исследовались на практике за ненужностью. Что их все-таки можно спасти. Пусть не на первой, пусть хотя бы на второй стадии, но можно. Я говорила с Харламом…»
«С кем?»
«С Харламом. Старшим. Физиком».
«А, тот нудный старикашка, с которым Цу последние несколько лет времени проводит больше, чем с Мати?»
«Он не нудный. Он дядечка старой закалки. Все-таки Первое поколение, четыре с половиной миллиона лет, да еще и слился сразу с пятью искинами. Он еще живую Землю помнит. Он очень одинок – ученых его калибра попросту не осталось,
