Пока не заговорил. Голос у него… У Арины аж муражки побежали по всему телу, когда он произнёс:
– Доброе утро коллеги! Рассаживайтесь, через минуту начинаем.
Голос невероятной силы и глубины. Девушка понимает, что учиться будет интересно. Это всегда так, когда человек чем-то цепляет, то ты готов впитывать то, что рассказывает.
Тут появляется утренний знакомый. Степан сметил тренировочный костюм на свитер и джинсы. Видимо, вымыл голову, потому что теперь длинные волосы лежали блестящей волной. Такая прическа и борода облагораживали лицо, придавая мужчине сходство со уважаемым славянским ведуном. Он сел около тренера, приветственно махнув Арине, как старой знакомой. На душе у девушки сразу теплеет – хоть кто-то «родной». Она обычно чувствовала себя неуютно среди такого количества незнакомых людей.
На его жест обращают внимание другие (видимо коллеги), ближний к Степану парень что-то спрашивает его на ушко. Стёпа отшучивается.
Как только тренинг начался, Арина перестала обращать внимание и на Стёпу, и на остальных. Всё, что говорил Максим Максимыч («Можно-называть-меня Макс») казалось ей невероятно важным, поэтому она вся превратилась» в глаза и уши».
Сама того не заметив, Арина становится одной из самых активных участниц тренинга. Старается как можно быстрее выполнять практические задания, не стесняется отвечать.
И всё чаще она ощущает на себе пристальные взгляды Степана.
…обещает быть интересным
Стёпа Эрлих (в переводе с немецкого – честный) не ожидал от тренинга ничего знаменательного. Более того, его уже с утра выбили из колеи, попросив в раннюю-рань встретить кого-то с вокзала. Впрочем, этот «кто-то» оказалась, вроде, симпатичной. Однако, довезя до гостиницы, он почти забыл про неё.
Он пришёл на занятия в числе последних. На это повлияли не только объективные обстоятельства. Сам тренинг был не по его специальности. Зачем-то шеф решил, что инженеру, проектирующему конструкцию рекламного стенда необходимо побывать на тренинге по организации продаж на выставке.
«Это, чтобы обустройщики стенда и менеджеры, которые будут на нём работать, говорили на одном языке, – объяснил Феликс, которого все за глаза называли «Наш Железный», – всех я отправить не могу – дороговато. А ты, Стёпан Викторович, самый толковый, вот и будешь, так сказать, связующим звеном между «лириками» и «физиками».
Быть «звеном» его не прельщало. Степа предпочитал работать в одиночку. Никому не надо ничего объяснять. Сам придумал, сам сделал. Конечно, приходилось объяснять Железному Феликсу, но тот был тоже «толковый», поэтому стёпины идеи по большей части одобрял.
Среди коллег Стёпа слыл «странным». Он долгое время ничем себя не проявлял, и многие принимали его поначалу за безобидного лоха. Разговаривал одинаково просто и с начальством, и с дворником. Он вел довольно уединенную жизнь, не любил тусовки. Не рвал задницу ради
