за разом меня затыкали недоумки, просто неспособные широко мыслить, – особенно в начальной школе, где в маленьких городках человеку начинают промывать мозги прежде всего.
Помню, в первом классе мы проходили вычитание.
– Когда от одного отнимают другое, как это называется? – спросила учительница.
– Воровство! – крикнул я, очень довольный собой. Формально я не ошибся, но учительница считала иначе, судя по красноречивому взгляду, которым она меня сверлила после этого еще минуты три.
В том же году у нас состоялся день Отцов-основателей, помню его как вчера. Я вышел к доске с докладом в руках – много часов его писал – и рассказал классу все, что знал.
– Большинство Отцов-основателей были скрытыми гомосексуалистами и рабовладельцами, – сказал я.
Ясное дело, договорить мне не дали.
В тот день после школы моих родителей впервые вызвали «на разговор». Это стало началом моих сложных отношений с образовательной системой.
– Ну да, он странноват, и что такого? – спросила мама учительницу.
– Миссис Филлипс, ваш шестилетний сын на уроке заявил, что Отцы-основатели Соединенных Штатов были геями-рабовладельцами, – ответила та. – Не уверена, что подобное поведение можно назвать просто «странноватым».
– Это, наверное, я виноват, – сказал папа. – Он попросил меня рассказать ему какой-нибудь забавный факт про Отцов-основателей, ну я и рассказал.
– Он интересный факт просил, дубина! – гаркнула на него мама. – Это я ему сказала к тебе пойти! Неудивительно, что у мальчика проблемы в школе, у него же отец придурок!
– На самом деле, миссис Филлипс, – вмешалась учительница, – в первый день школы он рассказал классу, что это вы поведали ему, почему назвали его Карсоном, – потому что по телевизору показывали шоу Джонни Карсона как раз когда вы его, кгхм… делали.
Я впервые увидел, как мама громко и судорожно сглотнула.
– Ох, – сказала она. – Что ж, пожалуй, тут и впрямь моя промашка.
Именно тогда мои родители в последний раз появились на людях вместе. Как вы, вероятно, уже догадались, я еще и из тех ребят-циников, у которых нет нормальной семьи.
Только в десять лет, увидев, как общаются между собой чужие родители, я понял, что люди, оказывается, женятся по доброй воле, потому что друг друга любят. Мне всегда казалось, что это скорее такой закон – присылают тебе по почте конвертик, а в нем написано, когда, где и с кем тебе положено размножаться.
Любви у Нила с Шерил Филлипс было, как у кальмара с китом. Но те хоть делили целый океан, а мои родители – только дом в пригороде с тремя спальнями и двумя ванными.
Не сомневаюсь, что на свадьбе у них все было как-то так:
«Нил и Шерил, берете ли вы этого человека в совершенно не подходящие вам супруги, клянетесь ли всегда ругаться и спорить, в горе и в радости, но в основном в горе,
