сильным ядром. Вследствие этого, весь фронт армии обращался в легкорасчленяемый и распыленный кордон; отрицательные свойства его пытались обезвредить ежедневными работами по постройке окопов и усовершенствовании позиций»[48]. Представляется, что эта мысль вполне применима к русской оборонительной тактике того периода вообще.
25 января немцы перешли в общее наступление против обоих русских флангов 10-й армии, стремясь осуществить излюбленный в германской военной машине двойной охват: 10-я армия с севера, 8-я – с юга. Главный удар наносился корпусами 10-й армии, бросившимися в разрыв между Вержболовской группой и прочими русскими войсками: последовательно с севера на юг – 20-й армейский (П.И. Булгаков), 26-й армейский (А.А. Гернгросс), 3-й Сибирский (Е.А. Радкевич) корпуса. На флангах 10-й армии, согласно приказу штаба фронта, находились слабые второочередные дивизии, которые к тому же в случае неприятельского контрудара, по распоряжению ген. Н.В. Рузского, должны были немедленно отходить в крепости. Это позволило немцам сравнительно легко преодолеть русскую фланговую оборону и начать охват 10-й армии, никак не получавшей разрешения на отступление.
Как только выяснился германский маневр превосходными силами и невозможность оказать своевременную помощь, начальник штаба 10-й армии ген. барон А.П. Будберг затребовал у штаба фронта приказа на отход. Однако Рузский, как и подавляющее большинство русских генералов, не мог себе и помыслить, что в ряде случаев отход может помочь избежать поражения. Тем более, что главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта был донельзя уверен в успехе предстоящего наступления, по крайней мере в отношении движения в Восточную Пруссию. Отход 10-й армии лишал фронт зоны предварительного выдвижения перед наступлением, как же мог быть дан положительный ответ на просьбу об отводе всей армии с занимаемых исходных позиций? Такой приказ лишал бы Северо-Западный фронт всей той комбинации планов, что зимой разрабатывались штабом фронта и были поддерживаемы генерал-квартирмейстером Ставки Даниловым.
В период Августовской операции зимы 1915 г., когда германская 10-я армия перешла в наступление, единственным вариантом избежать катастрофы становился немедленный отвод русской 10-й армии на восток, под прикрытие крепостей Новогеоргиевск и Гродно, и рек Неман и Нарев. Однако командарм-10 Ф.В. Сиверс не решился сделать этого по собственной инициативе, так как главкосевзап являлся одним из наиболее яростных борцов с инициативой подчиненных. Более того: как только в штаб фронта поступила первая информация, генерал Рузский приказал 10-й армии наступать. Эмигрант В. Кочубей пишет: «Этот приказ особенно характерен для оценки Рузского, как полководца. Во-первых, вместо того, чтобы вывести армию из клещей, в которые она попала благодаря совершенно безграмотному с тактической точки зрения ее расположению, Рузский толкал ее этим своим приказом как бы в мешок, подготовляемый ей противником, и этим облегчал последнему ее окружение. Во-вторых,
