и не должно быть допущено. Убежденно говорю, что Вы не должны смущаться такими слухами: они неизбежны. Ведите всю работу по намеченному плану; слишком ответственно и велико наше дело, чтобы при выполнении его принимать во внимание сплетни. Киев – особенно склонен к такой деятельности. Я не позволил бы себе скрыть от Вас даже признаки, намеки на возможные перемены»[65]. Император доверял генералу Алексееву и не собирался менять его в преддверии летнего наступления. Даже спустя полгода, когда во время тяжелой болезни Алексеева будет выдвинута фигура ген. В.И. Гурко, царь убедится, что пока еще Алексеев незаменим. Поэтому при подготовке решительной кампании 1917 г. составление оперативно-стратегического планирования будет всецело находиться под влиянием генерала Алексеева.
Тем не менее интриги велись, будучи реальной угрозой для вооруженных сил. Представляется, что Алексееву стоило значительных усилий расстроить планы тех лиц, что пытались продвинуть наверх таких кандидатов, как Куропаткин или Рузский. Очевидно, что при новом помощнике Верховного главнокомандующего М.В. Алексеев был бы отстранен от фактического руководства действующей армией. Но дело даже не столько в армии, сколько в расстановке фигур на доске высшего российского истеблишмента.
Начальник штаба Верховного главнокомандующего по своему положению являлся вторым лицом в государстве. Если при великом князе Николае Николаевиче Н.Н. Янушкевич был простым канцелярским работником, исполнителем воли главковерха, то при императоре Николае II начальник штаба оказывал громадное влияние на внутреннюю жизнь страны. Теперь приезжавшие в Ставку министры отчитывались не столько перед монархом, сколько перед генералом Алексеевым. Ведь большинство министров являлись членами Особого Совещания по обороне государства, председательствуя в его составных частях. Например, министр земледелия, отвечавший за продовольствование вооруженных сил и страны в целом, был председателем Особого совещания по продовольствию. Эти функции напрямую затрагивали вопросы обороноспособности государства, почему отчет приходилось держать перед наштаверхом.
Конечно, царь пытался оставить за собой все ключевые прерогативы, а потому не осмелился передать полномочия диктатора – Верховного министра государственной обороны (на создании этого поста М.В. Алексеев особенно настаивал) – своему начальнику штаба. Усеченное диктаторство получил премьер-министр Б.В. Штюрмер, которому недаром царь передал и пост министра иностранных дел. Таким образом, генерал Алексеев не мог допустить, чтобы кто-либо иной из высокопоставленных генералов получил чрезмерное влияние на царя. Одно дело – занимать официальный пост начальника штаба Верховного главнокомандующего, и совсем другое – безответственное положение при главковерхе.
Впрочем, царь и сам понимал это, а потому, к своей чести, не собирался создавать ненужной креатуры. Давление на императора
ГАРФ. Ф. 5972. Оп. 3. Д. 81. Л. 1–2.
