сорок девять
Спешит по своим, по житейским делам.
Кому-то пахать надо землю и сеять,
Иначе наступит вселенский бедлам.
Побитая тройка, восьмерка и тройка,
«Буханка» раздутая лезет, кряхтя,
Коммерческий груз тащит с Шумбалки стойко,
Где кинули баржи свои якоря.
Несется из Удоры сорок семь десять,
Нагружены фляги и разный там хлам:
Успеть на работу, прикинуть все, взвесить.
Начальница строгая, фрау-мадам!
Ноль восемь и девять совсем старый красный
И красная «Нива» ноль восемь и семь
Тихонечко едут и это прекрасно,
От этого хуже не будет совсем!
Сто три – водовозка снует деловито,
Шестьсот три – «буханка» пылит взад-вперед,
Пятьсот пятьдесят завывает сердито.
Кто знает, куда их судьба занесет?
Двухсотый УАЗик мелькает все утро.
Смешно, но ему быть таким до конца.
«Двухсотый» – звучит как-то вяло, понуро,
На номере тлен и из шлака пыльца.
Проносятся сонно куда-то машины,
Мельком показав всем свои номера,
И тихо стихает шуршанье резины
Вдали, там, где всходит над лесом луна!
07.2005.
9 марта
До нас бывало поколений,
Имели всё: любовь, грехи.
По жизни я никто, не гений,
Я, лишь, могу верстать стихи.
Похмелье, утро, март, морозит,
Нутро горит хмельным огнём.
Какой нас бес и леший носит
Восьмого на «Оке» втроём?
И, вроде бы, не наш сей праздник,
8 марта – женский день.
Но есть в селе один проказник,
И навестить его не лень.
8 марта в день рожденья,
Сам Палкин в гости пригласил.
Среда совсем не воскресенье,
А отказаться нету сил.
Мы поздравляли юбиляра
Весь вечер в этот женский день.
Наутро сушь, пустая тара,
Девятое, работать лень.
Здоровья нет, а дел навалом,
Гудит с похмелья голова.
Всегда восьмое, лишь, начало,
Девятого у всех дела.
Девятое день пробужденья,
День забытья от всех хлопот.
А дамы – символ вдохновенья,
В упряжке будничных забот.
Морозный март вступает дальше
В свои весенние права.
О дамах вспомним мы не раньше,
Как прояснится голова!
03.2006.
Деревенский этюд
Мужик деревенский привычен к работе,
И
